Помню, одна из моих теток разбудила меня, рассказала о том, что происходит, и велела идти помогать. Светало. Я вышла и обнаружила, что двор полон вооруженных всадников. Их копья напоминали молодой лес. Я увидела отца посреди двора и поспешила к нему. Он разговаривал с высоким светловолосым мужчиной, который взглянул на меня удивительными глазами цвета тумана. «Ах, вот ты где», — сказал отец. Он казался спокойным, но я-то видела, как он взволнован. «Это моя дочь Гвинвифар, ваше императорское величество. Она разумная девушка. Вы можете поручить ей заботу о раненых», а мне сказал вполголоса: «Это император, дочь. Он только что победил Фламддуина. Как думаешь, можем мы разместить раненых в коровнике? Для всех места в доме не хватит».
Мне казалось, что Артур должен быть мужчиной средних лет. Я представляла его тусклым, изможденным воином, на котором императорский пурпур смотрится как на вороне павлинья перья. На деле ему едва исполнилось тридцать: волосы и борода цвета спелой пшеницы, глаза такие, словно он постоянно смотрит на солнце. Когда я, заикаясь, вымолвила, что коровник — это все, что мы можем предоставить раненым, он улыбнулся и сказал: «Подойдет», потом, словно фокусник, извлек из тумана каких-то людей, отдал несколько коротких приказов, повернулся и ушел. Пока я думала, как они будут исполнять его повеления, половина работы была уже сделана. Король зашел позже, чтобы проверить, как позаботились о раненых воинах, и остался доволен. Так же быстро и деловито он справлялся и с другими проблемами.
Мне приходилось видеть раненых, но не так много. Скажу честно, зрелище меня напугало настолько, что я не сразу смогла показать лекарям Артура, где и какие припасы находятся. Тут пригодилось мое умение управлять слугами. Мир за пределами нашего хозяйства, остаток Империи из моих видений, обрушился на нас, как шторм.
Артур задержался у нас ненадолго. Он торопился продолжить кампанию против саксов, пока зима не закрыла дороги. Раненых он оставил у нас, предварительно договорившись об использовании нашего имения в качестве базы. При этом он с суховатым юмором заверил, что постарается обойтись собственными припасами, а не брать у нас взаймы. Немаловажная деталь. Никакого гостеприимства не хватит на то, чтобы принимать Братство. Все-таки с Артуром пришли почти семьсот воинов, а с ними лекари, конюхи, оружейники и слуги, да еще лошадей у них было по две на каждого воина. Чтобы содержать такое войско, понадобилась бы дань двух-трех королевств, а большинство британских королей не спешили вносить свою долю в общее дело защиты страны. В результате Братство держалось в основном грабежами саксов. А еще Артур устраивал секретные склады в пределах досягаемости.
Большинство владетелей на месте моего отца приложили бы все силы, лишь бы уговорить короля убрать свое Братство куда угодно, лишь бы подальше от их земель. Конечно, прямо отказать Императору никто бы не решился. Отец же думал совсем недолго и дал согласие. Артур удивился. Я бы даже сказала: приятно удивился.
Император уходил и возвращался в течение всего следующего года. Его кампания против северных саксонских королевств продолжалась. Быстро не получалось. Артур располагал намного меньшими силами, чем те, которые могли собрать саксонские короли, поэтому он избегал больших сражений. Вместо этого он применял тактику неожиданных стремительных набегов, появлялся внезапно, когда все думали, что он находится за сотню миль, и распускали большую часть армии по домам. Наконец, он решился на серьезную битву, призвав силы своих подданных британских королей. Однако и так решить проблему саксов одним единственным сражением не удалось. Саксов удалось остановить, но не разбить окончательно. «Нужно хотя бы три-пять лет, — сказал король, — тогда мы сможем установить хоть какой-то мир на британской земле».
Когда он гостил у нас, мы, конечно, разговаривали. Все мысли короля занимали проблемы Империи. Победа над саксами была для Артура только первым шагом. Монастырское воспитание дало ему возможность много читать, он понимал, что когда-то Империя означала нечто большее, чем просто человека в пурпурном плаще, отражающего набеги саксов. Он мечтал о мире и справедливости, о мире, живущем без войн и без страха войн. Они с отцом много говорили об этом. Как только речь заходила об Империи, глаза короля загорались, у него появлялись новые идеи, он не мог усидеть на месте, расхаживал по комнате, внезапно останавливался и говорил удивительные вещи. Я наблюдала за ним и думала о человеке на мозаике, управлявшем огненной колесницей. Подобно ей, Империя Артура опасно кружила над темными руинами Запада. Я только молилась, как бы она не разбилась на очередном повороте.
Будь я мужчиной, наверное, просила бы Артура принять меня в отряд. А так оставалось наблюдать и удивляться, как разумно он управляет нашим общим хозяйством. А еще я с упоением слушала их разговоры с отцом, иногда забывалась (все-таки молодая незамужняя женщина!) и включалась в разговоры. Когда Артур приехал в третий раз, мы вдруг оказались наедине с ним и оба смутились, а я так еще и немного испугалась, причем настолько, что оседлала свою кобылу и отправилась к Валу, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли. Почему лорд Артур, Август, Император Британии, должен обращать внимание на дочь малозначительного дворянина с севера? Видимо, следует быть более благоразумной. А то странное стеснение в груди, которое возникло, когда Император смотрел на меня, должно, наверное, само пройти.
Кобылу пришлось отправить на пастбище — все конюшни оказались заняты лошадями отряда. И вот тут я снова встретила Артура. Он увидел, что я несу седло, и поспешил на помощь. Отобрал седло, повесил его на руку, нахмурился, посмотрел на меня и сказал:
— Похоже, вы далеко ездили, леди Гвинвифар: седло влажное. Не стоит так рисковать. Мы недалеко от границы, а времена неспокойные. Я бы вам не советовал. Именно вам!
— А чем я таким отличаюсь от других? — спросила я, не успев толком подумать.
Ничего не ответил король, только посмотрел со значением мне в лицо. Повернулся и понес седло в конюшню. А я так и осталась стоять снаружи, страшась подумать о смысле его слов. Хотя что тут думать? Его взгляд я и так поняла.
* * *
Мы поженились после сбора урожая, через год после первого приезда Артура. Отец не мог не радоваться свадьбе. Он очень любил меня, именно поэтому я и оставалась в девках до двадцати двух лет. В этом возрасте иные женщины обзаводятся уже двумя-тремя детьми. Но теперь я стала женой Императора, и это странным образом подтвердило любовь отца ко мне, а также доказало его преданность старой Империи. Он был горд и счастлив. Но под радостью крылось горе, ведь я оставляла его одного. Я отправилась на юг, в Камланн, сопровождать калек и раненых. Артур отсылал их домой. В крепости они нужнее. Пусть занимаются доставкой припасов, пока Артур не завершит свою кампанию на Севере.
Мену с горькой завистью толковал о «богатствах и почестях», которые мне достались. Уж не знаю, какие почести он имел в виду, я их что-то не видела. Равно как и богатства. Все средства уходили на укрепление армии и ее снабжение. Большинство королей Британии все еще ненавидели нас, как узурпаторов, и отказывались платить дань, а наших союзников приходилось задабривать подарками. Артур отбирал у саксов крупный рогатый скот и зерно, овец и шерстяную одежду, оружие, доспехи и посуду, — очень полезную вещь, без которой в хозяйстве не обойтись. Время от времени он присылал ко мне здоровых воинов, которых я тут же отправляла к разным королям выбивать дань. Это трудная работа, с ней не каждый справится. Поначалу мне было неуютно в Камланне — еще бы, двадцатидвухлетняя женщина с севера, одна среди южан, да еще командует мужами, служившими в Камланне со времен императора Утера. Да еще в тот первый год случился неурожай, еды всем не хватало. Вспоминаю одно из тревожных писем, посланных мне Артуром в ту первую зиму:
