– Вот ты где спрятался! – закричала Мария и прыгнула ко мне на колени. От нее пахло зимней свежестью и чем-то невероятно сладким и вкусным, отчего мое сердце затрепетало.
– Как вы меня нашли? – спросил я ошеломленный от неожиданности.
– Это было непросто. Мы с Алей проделали нелегкий путь, прошли тысячи верст, решив, что тебя, как Кая унесла злая Снежная Королева. Мы самоотверженно сражались с дворниками, злобными старушками, ветряными мельницами и маленькими собачонками. Мы с доблестью всех победили, и теперь я растоплю твое холодное сердце и заберу тебя с собой.
– Ты уже растопила мое сердце! Оно теплее уже не станет, только если растает, как сосулька, но я же не могу быть таким слюнтяем? Так как все-таки вы меня нашли?
– Я запомнила адрес твоего дома, и когда мы туда пришли, тебя там, естественно, не оказалось. Твоя милейшая бабуля соседка сказала, что тебя нет дома, и что ты настолько странный молодой человек, что сейчас, скорее всего, можешь находиться только в своей редакции. А где находится твоя редакция, то я уж это знаю. Так, – приказала она, – сейчас ты оставляешь свои бестолковые бумажки, и мы идем покупать елку, нам нужно успеть украсить дом и приготовиться к празднику. Ты готов?
– Конечно! – воскликнул я.
– Иларий, – смущенно обратилась ко мне Аля, – я хочу извиниться за свое глупое и нехорошее поведение. Я вела себя очень гадко и мне очень стыдно. Я думала только о себе, хотя сразу увидела, что ты хороший человек. Прости меня, если сможешь за мои слова. Я не такая плохая, как ты мог подумать. Я хочу исправиться. Обещаю, в новом году, я стану лучше и никогда больше не буду так плохо себя вести.
Она шмыгнула носом, и ее глаза заблестели. Я от всей души поблагодарил ее за эти слова, и мы все вместе, счастливые, вышли из редакции.
Я помню этот день до мельчайших подробностей: усилившийся мороз и летящий чуть наискось снег, норовивший облепить шапку и устроить за шеей сугроб; людей, толкавшихся в очередях, чтобы успеть докупить необходимые продукты к праздничному столу; звонкий смех бегающих наперегонки детей и собак; нашу небольшую и слегка неровную елку, одиноко стоявшую в стороне и предназначенную на выброс, так как она была слишком некрасивой, по мнению торговца; светившиеся счастьем лица Марии и Али. Они задорно хохотали и веселились, когда сговорившись, начали метать в меня снежки, а я, пригнувшись за лавкой, притворялся, что у меня нет сил бороться со столь грозными противниками, и молил их о пощаде.
Квартиру мы украсили нехитрой мишурой и гирляндами, которые наспех купили в первой попавшейся лавке, и нарядили нашу неказистую елку, в момент преобразившуюся в некое сказочное и трогательное существо. В этот момент на своем лбу я почувствовал ту самую, ранее обходившую меня стороной, печать «новогоднее чудо», которую видел все мои одинокие годы на лицах других людей. И прочувствовав в полном размере всю ее силу, дававшую суперспособности, я понесся по магазинам и лавкам, сметая в спешке все, что, по моему мнению, должно быть на праздничных столах счастливых семейных людей. В те минуты, пролетавшие у меня перед глазами, я благодарил небо, что заранее купил подарки для Марии и Али, иначе эта печать начисто лишила меня возможности мыслить здраво и критически. Она внушила бы купить Але какой-нибудь нелепый детский костюм зайца или шуточный набор клоунов, а Мария получила бы сервиз из пяти кружек или колючий невзрачный платок, продавщица которого всеми силами уверяла меня, что лучшего подарка для любимой и не придумаешь.
Никогда еще моя одинокая квартира не была настолько наполнена теплом и уютом. Мария, расставляя на столе содержимое сумок, которые я едва дотащил до дома, укоризненно качала головой – уж слишком много я всего купил. А я просто улыбался и был невероятно счастлив наблюдать за ней, как она, обвязав свою тонкую талию моим глупым фартуком, который я ни разу не надевал, хлопотала на кухне, отдавая распоряжение Але кипятить воду и чистить овощи.
Когда мы, наконец, справились с обертками, булькающими, кипящими кастрюлями и нарезками, и часы показали половину пятого вечера, Аля сказала:
– Мне пора. В пять вечера меня заберут возле главной елки на площади. Я буду праздновать у Лизы, и даже ничего не пытайтесь мне сказать, – остановила она нас, когда мы удивленные ее словами, попытались возразить, – я с Лизой уже договорилась. Она моя лучшая подруга, у нее замечательная семья и дом, и я весело проведу время, даже не сомневайтесь. А вы должны быть вместе и только вдвоем. Я так хочу. Это мой подарок вам, и как вы знаете, по правилам хорошего тона, подарки не обсуждаются и не возвращаются. Так что никаких возражений и сожалений не принимаю, – она смешно скорчила лицо и погрозила нам пальцем.
– Аля, подожди, – сказал я и достал из комода, завернутый в праздничную упаковку, подарок, – это тебе.
Она поблагодарила, аккуратно развернула бумагу и замерла.
– О, боже, я о нем и мечтала, – прошептала она. В ее глазах заблестели крошечные звездочки счастья, и она бросилась обнимать меня. – Спасибо тебе огромное, это самый лучший подарок! Но как ты узнал, что я хочу?
Я сделал загадочное лицо, мол, магия. Но внутри торжествовал, что за две недели до праздника разузнал, что каждая юная девушка нашего города мечтает о чудесных кожаных блокнотах с изображением парящей в воздухе леди в воздушном платье. И то, что эти блокноты были привезены из самой Англии, и к ним в приложение шел набор из вычурных перьев и изящной чернильницы, вызывало у всех еще большее желание обладать ими.
Мы проводили Алю до площади, и за ней в назначенное время подъехал автомобиль, из которого выглянула светловолосая девочка в меховой шапке и помахала нам. Вдруг, непонятно откуда взявшаяся волна страха нахлынула на меня, и мое сердце вздрогнуло. Я попытался понять, что меня напугало, но волна так же быстро исчезала, как и появилась. Аля села в автомобиль и, рассылая нам из окна тысячи воздушных поцелуев, скрылась за поворотом.
– Что-то не так? – спросила Мария, заглядывая мне в глаза.
– Все хорошо, просто я сейчас понимаю, как я счастлив рядом с тобой. Настолько счастливым я никогда раньше не был. И даже представить не мог, что человеку возможно вынести столько счастья.
– Не поверишь, но я чувствую то же самое! – воскликнула она.
Секунды казались мне минутами, минуты – часами, а часы – вечностью. Целая вечность счастья. Разве мог я мечтать об этом?
9
Ночью мне снова снился сон: замерзшая река, я бреду по льду, и брат подо льдом кричит и пытается что-то сказать мне. На этот раз мне казалось, я понял, что он сказал, и даже приказал себе во сне запомнить его слова, но проснувшись утром, я так и не смог их вспомнить.
Мария лежала у меня на груди и гладила мою руку.
– Тебе снился страшный сон? – спросила она. – Ночью ты сильно ворочался и бормотал какие-то странные слова.
– Да, мне часто снится один и тот же сон.
– Расскажи, о чем он?
