— Вот как… знаешь, Кента-кун, я тебе уже сказала, что я — не проиграю! — Наоми решительно вскидывает голову, встает со стула и проходит к угловой кровати, задергивает ширму.
— Да погоди ты! — кричу я вслед: — это же не игра! Давай я сейчас признаю, что проиграл? Давай? Все, я Такахаси Кента проиграл! — блин, думаю я, где-то я передавил, староста такая — она некоторые вещи как вызов воспринимает, тут надо было ей дольше подумать дать, а я… надавил «верни зажимы» и как-то спровоцировал ситуацию «тебе слабо». Черт. За ширмой слышно тихие ругательства вполголоса, невнятная возня. Потом — тишина…
— Холодные… — говорит Наоми из-за ширмы и ее голос звучит как-то по-особенному или мне это кажется:
— И это больно. — продолжает она через несколько секунд: — довольно-таки…
— Очень? Если слишком больно — то снимай… мы …
— Нет, я уже привыкла… — ширма отодвигается и Наоми выходит обратно. Она покраснела и тяжело дышит. Ее рубашка в груди заметно топорщиться, и я стараюсь не пялится туда. Конечно, она прицепила зажимы и снова одела все сверху.
— Ну? — с вызовом смотрит она на меня: — видишь?
— Хорошо, ты выиграла — примирительно поднимаю руки вверх: — признаю. Но …
— Арара, какие у меня сегодня гости — вплывает в дверь Мидори-сан в своей кокетливой шапочке медсестры и белом халате, который так явно обтягивает ее фигуру в талии: — Кента-кун и Наоми-тян! Кента, ты опять из-за девочки подрался? Сколько я тебе говорила, что тебе стоит обращать внимание других девушек, обделенных мужским вниманием… я-то уже старовата для тебя, но Наоми-тян…
— Мидори-сан! — и так уже красная Наоми краснеет еще пуще: — я пришла помочь вам с кабинетом и документами.
— Конечно, милочка, только подожди минуточку, я Кенту отпущу, он у нас герой-любовник… сколько крови, сколько песен за прекрасных льется дам, а? — Мидори опускается в свое кресло и делает мне жест, приглашая показать свою болячку. Я протягиваю руку и она уверенными движениями — снимает с запястья бинты.
— Хм… ну все хорошо. — выносит она вердикт: — не болит больше? Ага, а тут? Ясно. Наоми-тян, подай мне супинатор на запястье — вот там в шкафу… ага, спасибо. — красная Наоми подает супинатор и Мидори не торопясь, аккуратно прилаживает его к моей руке.
— Ну вот. Как новенький, а может даже еще лучше. — говорит Мидори, закрепив супинатор: — есть такая сказка Кэннета Грэма, «Ветер в ивах» называется, не читал? Я вот читала в оригинале, на английском языке. Так там дядюшка Рэт поранил свою ногу о железную скобу и был очень расстроен. Но Барсук промыл ему ранку, залепил ее пластырем и «нога стала как прежде, а может быть даже еще лучше». Этот как раз наш случай. — она улыбается и поворачивается к Наоми: — дорогая, принеси мне журнал о школьных травмах. Вон тот, синенький. И почему ты вся красная? У тебя температура?
— Нет! — выдавливает из себя Наоми, метнувшись за журналом: — у меня все в порядке…
— Ну не надо мне врать — укоризненно качает головой Мидори: — я же вижу, что у тебя жар. Погоди, — она тянется за стетоскопом: — Кенту отпущу и тобой займусь…
— Не надо! — сжимается Наоми, прижав журнал к груди, словно защищаясь: — пожалуйста!
Я смотрю на нее и понимаю, что у нее под рубашкой, под бюстгальтером — канцелярские зажимы, которые трутся об одежду при каждом ее движении, стимулируя ее тело, которое к такому явно не привыкло. Дать Мидори-сан ее осмотреть сейчас — это катастрофа… я бы пришел с канцелярскими зажимами на сосках — ну и ладно. Как говорится, могу себе позволить. Мидори-сан, конечно, не преминула бы надо мной посмеяться, но и только. А вот для Наоми такой поворот дел означал бы катастрофу. Надо ее спасать, сам ее сюда и завел, вот самому и спасать надо.
— Мидори-сан! — говорю я, а в голове мелькают варианты действий. Все, как назло — не очень.
— Совсем из головы вылетело! — продолжаю я: — нас с Наоми дежурными же оставили, нам надо бежать! — я хватаю Наоми за руку и вытаскиваю из кабинета: — мы сейчас вернемся, Мидори-сан!
— По коридорам не бегайте — расшибетесь! — кричит нам вслед Мидори.
— Бежим! — говорю я, и тяну Наоми за руку. Она мотает головой, выдергивает руку и прижимает ее к груди.
— Я-я…. Я не могу сейчас бежать — говорит она и краснеет еще больше: — у меня ноги… подкашиваются…
Глава 10
— Чего с тобой? — требовательно спрашивает у меня Хината, и я чувствую, как она легонько толкает меня под столом: — ты чего заснул? Ешь давай!
— Вообще-то в традиции нашей страны глубокое и искреннее уважение к старшим — замечаю я, перестав созерцать пустоту. Пустоту я созерцаю постольку поскольку понемногу осознаю свое положение. Попав в тело Кенты я искренне полагал, что не буду больше попадаться на ловушки социальных обязательства, но поди ты. Одного желания тут мало. В какой-то мере чувствуя свою вину за состояние Наоми-тян — я пообещал ей, что займусь ее просвещением. К сожалению, на самом деле я про это все не так уж и много знаю и знания у меня скорее теоретические и поверхностные. Как тут по дороге человеку психику не свернуть в сторону… и самому в грязь лицом не ударить? Самым верным решением было бы, конечно, сказать человеку правду — мол что не знаю я на самом деле ничего, а все что тут тебе говорил — это же теория, Наоми-тян.
К сожалению, такой финт хвостом не прокатил, потому что Наоми-тян тут же решила, что я все еще ищу способ откосить от почетной обязанности наставить нашу старосту на путь истинный. И уверила меня, что мне достаточно будет научить ее и тому, что я знаю сам. Так что помимо всех прочих обязанностей у меня добавилась еще одна. Хорошо, что удалось сослаться на занятость и пообещать встречи с обучением раз в неделю — у нее дома. Почему у нее дома — потому что по субботам у нее дома никого не бывает. Вот так вот. Чует мое сердце, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, но уж тут я по течению поплыл… мда.
— В традиции нашей семьи — есть за ужином, а не в потолок смотреть — заявляет Хината: — а то ма опять… — и она кивает на диван. Действительно, мама, приготовив ужин и убедившись, что мы сели за стол — расположилась на диване с бутылочкой «Кьянти» и тарелочкой сухофруктов.
— Тоже таким же взглядом смотрит — говорит Хината: — мне аж страшно стало, что я в семье зомби живу. Хоть ты поговори со мной.
— О чем с тобой поговорить? — спрашиваю я, обращая внимание на еду. Шишоку (основное блюдо) у нас сегодня — саба мисо. То есть тушенная скумбрия, тушенная в мисо с имбирем и соевым соусом. Для моего вкуса непривычно, а для Кенты — в самый раз. Еще — неизменный белый рис горочкой в деревянной пиале и несколько легких закусочек — маринованные огурцы, какой-то салат, похожий на шпинат и варенные яйца. И супчик с тофу. Белые кубики и какие-то водоросли. Несмотря на обилие блюд, порции маленькие. Думаю о том, что мне надо есть больше белка и пододвигаю к себе пиалу с супом.
— Как у тебя в школе дела? Эта, которая с титьками к тебе приставала? — спрашивает Хината и у меня невольно дергается глаз. Кента не сильно умеет врать, вообще не умеет, да и у меня с этим навыком проблемы. Так что даже объединенными навыками у меня не получается сохранить невозмутимость. А все из-за того, что при словосочетании «эта, которая с титьками» у меня перед глазами вставала не фотография Томоко, а яркая картинка запыхавшейся и покрасневшей Наоми, которая прижала свои руки к груди.
