— … — молчит одеяльный рулет. Несколько слов, сказанных им ранее — уже успех.
— Соответственно, кролик наш видит Рисово-Просяной Колобок-Моти и думает — вот сейчас я его… эээ… съем? — на самом деле история немного не про кулинарию и у нас тут Озабоченный Кролик, так что никто никого есть не собирался. С другой стороны, рассказывать девушке про совокупление млекопитающего из семейства зайцевых с хлебобулочным изделием — это как сюжет «Американского пирога» пересказывать — очень трудно не перейти грань от остроумия к похабности, а нам этого с утра не надо. И так человек в депрессии.
— Вот и напомнила ты мне этот Колобок-Моти в своем одеяльном рулете — скомкал конец истории я: — так же лежишь и ворочаешься тут.
— А ты значит — Озабоченный Кролик и у тебя жена — секс-бомба? — уточняет одеяльный рулет.
— Не, ты что. Я скорее — Момотару, герой, который спас остров от людоедов! — пафосно поднимаю палец я: — так сказать супергерой Персиковый мальчик на страже граждан города!
— В это я могу поверить — ворчит одеяльный рулет: — правда не понимаю, чего такого ужасного Капибара Момо сотворила, что ты и ее догнал… и наказал…
— Ээээ… — чешу затылок я. С Капибарой Момо и сидящей в ростовом костюме маскота менеджером Юи с сиреневыми трусиками и запахом малиновой помады на губах у меня ничего не было. Но это не ее заслуга…, впрочем, как и не моя тоже. Это скорее недоработка студии, надо было им медицинское обследование своих сотрудников проводить. Так громко пыхтеть в коридоре с камерой на плече — это все романтику разрушает. Так что пришлось мне с неохотой отлепиться от менеджера Юи и… наверняка это на камеру попало. Теперь и не докажешь, что ничего у меня с Капибарой со смешным именем Мом (Персик!) и менеджером Юи не было. Кстати, она мне куда-то в штаны еще и визитку свою успела засунуть, ай да Юи, ай да Капибара. Недаром говорят, что Капибары — самые дружелюбные зверьки на свете. Эта конкретная была очень дружелюбна.
— Наверное это было … поощрение? — говорю я, решив для разнообразия не отрицать инсинуации и перестав бороться с собственной репутацией. Единственный способ в этом случае — изменить эту самую репутацию, а бороться с ней — это как плевать против ветра, только физиономия в слюнях будет и все.
— Поощрение? — ворчит одеяльный рулет: — ты и всех остальных тоже поощрил… поощрятель…
— В этом жестоком мире нам всем не помешает капельку любви — пожимаю плечами я: — этот весь шум ненадолго, стоит нам всем выйти из дверей студии и назавтра нас позабудут.
— … — молчит одеяльный рулет. Дверь в комнату открывается и входит обеспокоенная Сора.
— Кента! — говорит Сора и делает жест своими бровями. Вот как у нее так получается — одними бровями показать, что «ты не умеешь читать атмосферу, Кента-кун!» и «давай-ка ступай отсюда, я сама разберусь». В ответ я киваю на одеяльный рулет и вопросительно (надеюсь!) поднимаю брови. Это у меня должно получиться, это не искусство физиогномики как у Соры, это простой вопрос «уверена, что справишься? Помощь не нужна?».
Сора в ответ только глаза закатывает. Подоплеку этого жеста я не до конца понял, то ли это возмущение моей недооценкой ее способностей, то ли объективная оценка моих. В любом случае я поспешно уматываю в коридор, чувствуя невероятное облегчение. В конце концов такие вот ситуации разрешать — не мое. Я люблю конкретность, определенность и все такое. Вот есть, например, проблема. Или враг. Тут все ясно, проблему решить, врага… сперва попробовать уговорить, потом — избежать, затем — устранить. И все, пошло планирование, сбор ресурсов, напевание «Летять утки, летять утки» — над картой ресторана «Плакучая ива» с черканием карандашом, выкуриванием пачки сигарет и окончательным опустошением банки с запасами кофе, рекогносцировка на местности, привлечение союзников и вся эта суета сует и всяческая суета. А когда вот так — женщина заворачивается в одеяльный рулет и отказывается коммуницировать — тут я бессилен. Я только через коммуникацию понимаю, мыслей читать не умею, всей этой женской магией «ну ты же понимаешь» — не обладаю. Мне надо прямо сказать — хочу, например, пить. И уточнить — чего именно хочешь пить. И пить, или помыться. Потому как не воду. Или там — хочу, чтобы обнял и палец в ухо засунул. И на правой ноге подпрыгнул. Желательно, конечно и обосновать — зачем, но, если прямо срочно надо палец в ухо — могу поверить на слово. А когда потом высказывают что «мог бы и сам догадаться» — это не ко мне. Догадки строить мне вредно, у меня фантазия бурная. Человек, может быть хочет круассаны с мягким маслом и кофе в постель, а я ее с нее уже трусики стягиваю, потому как вот так мысли и прочитал. Как не хочешь секса? А чего не сказала? В смысле — раньше? Сейчас-то уже поздно, чего уж…
В коридоре топчется Эйка с Дездемоной, разве что не курят. Курить в коридоре запрещено, а я, кстати и не знаю, курит ли кто-то из них. Дездемону пару раз с вейпом видел, но не с сигаретой.
— Ну? Что? — спрашивает меня Эйка: — как она? Ты ее вылечил? Жить будет?
— Жить будет — уверяю я: — и даже на скрипке играть. Насчет фортепиано не уверен… но если раньше играла — тоже будет.
— Сора туда зашла — замечает Дездемона: — если Сора зашла, то все в порядке будет. Пошли завтракать уже. Сегодня бурный день. Голосование вечером, выступления днем, да еще Кируми-сан приедет.
— Ах, да. — говорит Эйка: — точно. Встреча с участниками прошлого сезона! Кируми выиграла путевку в Токио, а Бьянка — приз зрительских симпатий и ей рекламный контракт предложили. Первый же контракт у нее с «Отоми Инк» был. Пылесосы с искусственным интеллектом.
— Помню, как же — кивает Дездемона: — по всему городу плакаты висели. Как там … «сосет так, что аж дух захватывает!».
— Точно! — в памяти Кенты всплывают яркие плакаты, разделенные пополам, на одной половине — Бьянка, округлившая губы и глаза, на другой — пылесос Отомибот 2000. И стрелочками на обоих «Сосет!», и одна стрелочка на пылесос «Думает!». Как на мой взгляд оскорбительно для Бьянки и комплиментарно для пылесоса, а с другой стороны — вот сколько Бьянка за такой контракт получила и сколько пылесос? Понятно, что пылесос ни черта в жизни не понимает, а Бьянка за одно шоу известность в национальном масштабе получила, да еще и умудрилась ее не профукать. Героев «пятиминутки славы» полным-полно и большинство из них канут в безвестность сразу после окончания этих пяти минут. Те, кто смог на этом коротком бурсте рвануть свою карьеру и материальное благополучие в гору — скорее исключение, чем правило. Та же Бьянка, например — она и не сказать, чтобы прямо красива. Скорее такая экзотическая girl next door, девушка-соседка. Которая может забежать в гости, когда закончился чай, а в магазин идти неохота, здоровается каждое утро, сталкиваясь в коридоре, которую видишь на скамейке в парке или по возвращении из школы — как она идет домой о чем-то щебеча со стайкой своих подружек. Она не совсем японка, по ней видно, что кровь смешанная, а еще есть смешные конопушки на лице, которые она скрывает тональным кремом. Но иногда они видны, и она становится еще более родной и милой. Холодная красота — это не про нее. Это у нас Натсуми такой красотой может похвастаться, не красота, а бритва, того и гляди порежешься. И сразу пальцы долой, фонтан крови, а не тяни руки, она тебя сожрет и не подавится.
