– Атас! – заорал Бурелом, подбегая к темной фигуре, что неслась на нас с факелом. Человек был одет в металлическую броню и двигался подобно камикадзе, настроенному на короткий, но результативный поход в одну сторону. Медведь врезался в него, когда тот уже ступил на платформу.
Прогремел взрыв. Бурелома отбросило через весь круг на другой конец, где ему едва не оторвало голову сменившимся этажом.
– Экоактивисты, – пояснил Ленобра и мерзко захихикал.
Меркуцио сделал то, что я сразу и не знал, как оценить: двинул изобретателя прикладом по печени. Тот согнулся, посмотрел на стримера укоризненно. Похоже, он совсем не обиделся. Но хихикать перестал.
– Сильно пробило? – спросила Шанталь, помогая Бурелому встать.
– Я прожаться успел, – отозвался медведь. – Комната плывет. Шанталька, тебя теперь две!
Девушка потрепала его за бурую шерсть.
– Мужик, тебе пора честно рассказать, что за хреновину ты тащишь, – предупредил Джек. – Или я сброшу твой мешок на этаж.
– Не стоит! – Ленобра вытянул ладонь, театрально прикрыв глаза. Черт побери, перед нами стоял совсем другой человек. Или бот. Или моб. Не знаю, как правильно, пусть завтрашние отцы разбираются.
Меркуцио выпустил еще две очереди – я даже не успел заметить в кого. Мешок в центре лифта уже не просто сочился черной жидкостью, а бил фонтаном.
И вот тогда я понял суть очередной фазы квеста.
Ну да, все верно. Ленобра.
Версиана переиначивала историю на свой лад. И переименовывала персон тоже весьма гламурно. Объединить братьев Нобель, первых русских нефтяников, в одного персонажа – требовало, должно быть, немалых программных ресурсов.
Я посмотрел на башню, в которой мы находились. На грязную жижу, которую мы тащили с собой. Вспомнил странное объяснение бомбиста из уст господина Ленобра.
И уведомил остальных о своей догадке:
– Ребята, это нефть!
– А? – Бурелом подошел к черной луже, с опаской понюхал. – Блин, точно. Я еще пацаном в такую влип… А почему…
Он замолчал, видимо, чтобы не ляпнуть лишнего, из чего все бы сделали выводы о его возрасте.
На этажах уже собралось мобов по двести, не меньше. Не все были агрессивны, но в нас постоянно швыряли всякий мусор, который пропадал, стоило нам подняться на этаж выше.
– Что за изобретение? – спросил я в последний раз.
Ленобра с противной ухмылкой помотал головой. Теперь он выглядел старше лет на тридцать. Его щеки растолстели настолько, что начали трястись при каждом повороте лица.
– Вот и не обижайся. – Я оттолкнул его в сторону так, что он упал. Подошел к мешку и опрокинул его ногой.
– Эй, вы не имеете права! – завопил Ленобра.
– Мы обещали доставить, – сказал я, – а не сохранять тайну.
Пнув мешок снова, я выкатил из него металлическую модель какого-то более крупного сооружения. Предмет был похож на бутылку странной рубленой формы. Основание гипотетического донышка усеивал мелкий песок. Поверхность украшали широкие заклепки.
Из горлышка бутылки продолжала бить нефть, уже залившая треть платформы. Ее, вне сомнений, было больше, чем могло поместиться в бутылке. Источник явно не имел дна.
– Что это такое? – спросил Меркуцио.
– Это мое изобретение! – продолжал гнуть Ленобра.
– Такой жиробас едва ли что-то сам изобрел в жизни, – сказал я. – Ты украл чужую идею.
– Ты в курсе, что это? – спросил Джек.
– Не совсем уверен, но… – Я на миг прервался, чтобы вскинуть автомат и прицельно поразить очередного врага, замахнувшегося в нас из толпы «коктейлем Молотова». – Думаю, что мы тащим прототип нефтяного резервуара, на котором стоит вся современная промышленность. Его изобрели братья Нобель. Вернее, украли.
Ленобра побледнел, сглотнул, обхватил мешок руками. Его сюртук мигом испачкался.
– Вы не можете знать мой патент, – зашипел он.
– Спорим, что можем? – заявил Бурелом. – Я у Гугла спрошу, он мне все и вывалит. Азаза!
Танк пронесся вдоль окружности платформы, сшибая пятерых или шестерых атакующих. И после этого на нас нападали уже со всех этажей без перерыва. В постоянных волнах врагов, между стрельбой и перезарядками я мог различать одежду разных десятилетий двадцатого века, словно передо мной мелькал калейдоскоп противников нефтяного рынка всех калибров и убеждений. Я не отстаивал ничьих интересов. Не воевал ни с Системой, ни за нее. Я лишь хотел поскорее добраться до крыши чертовой башни и чтобы все мы остались живы, а кто и как воспринимает эволюцию чего бы там ни было – мне плевать.
И когда платформа остановилась, я чуть не упал от неожиданности.
– Прибыли. – Ленобра поспешно схватил мешок, который бил черными сгустками, словно из брандспойта, чудом не испачкав никого из нас. – Прощайте.
С неожиданным проворством он забрался на верхний этаж, до которого мы не доехали около двух метров. Джек запоздало хотел его задержать, но между господином Ленобра и нами разливалась черная огнеопасная лужа.
– Совсем забыл! – Ленобра, теперь уже заметно постаревший, повернулся к нам со звериным оскалом разжиревшего капиталиста. – Вот ваша награда. Ха-ха.
Он щедро обрызгал платформу нефтепродуктом из своего украденного изобретения.
– Ты охренел? – Меркуцио отскочил, когда жидкость попала ему на брюки. Затем прицелился толстяку в голову, но тот уже пропал. Из позиции, где он стоял, к нам полетела крупная горящая спичка.
Круг вспыхнул, сразу просел еще метра на полтора, грозя вот-вот упасть. Огонь мигом отсек нас от предпоследнего этажа. До самого верхнего уже было никак не дотянуться.
– Быстро, – скомандовал Бурелом. – Лезьте мне на спину, ну!
Шанталь так и сделала, и медведь подскочил на метр вверх, позволяя девушке схватиться за перекрытие верхнего этажа.
– Следующие! – крикнул танк.
Джек, Меркуцио и я забрались наверх таким же образом. Наверху было темно. Тянуло могильным хладом – но это было лучше, чем бушующее пламя.
– Мишка, прыгай! – крикнула Шанталь.
Бурелом в сомнении потоптался, выбирая позицию, и сделал умелый скачок. Но не успел. Платформа опустилась еще метра на три – и тут же начала медленно скользить вниз.
Меня пробрал такой страх, что я даже не знаю, как описать ощущение, которое охватило меня после, когда Шанталь неожиданно прыгнула обратно, медведю на спину.
– Эй, ты куда?! – закричал Джек.
– Я хил, – послышался голос. – Я его не оставлю!
Платформа полыхнула пламенем, и затем, словно из-за дополнительной нагрузки, – устремилась в свободном падении вниз, на полные двести пятьдесят метров, унося Бурелома и Шанталь с собой.
