Цветенье сливы
– Дедушка Сэн очень добрый и очень несчастный. Его любовь взлетела так высоко, что не сумела вернуться на землю, – вздохнула Йока.
– Зато мы… Зато наша… – Такэно и запнулся.
Йока сказала, будто не слыша его:
– Есть много волшебных историй про любовь. Если ты не устал слушать…
– Нет, нет, расскажи мне!
– Это история о лесорубе и певчей камышовке… Однажды молодой лесоруб шел по сливовой роще и вдруг обнаружил большой дом, которого раньше здесь не было.
– Кто бы мог построить тут дом, и как можно успеть построить его за такое короткое время: только два дня назад я проходил по этим местам, и никакого дома в помине не было, – подумал лесоруб.
От сильного любопытства он решил войти и посмотреть, кто там живет. Каково же было его удивление, когда в доме его встретила красивая молодая женщина!
– Кто вы, госпожа? – спросил лесоруб. – Простите мне мою дерзость, но я только два дня назад проходил по этим местам, и никакого дома тут в помине не было. Как вы смогли так быстро построить такой большой дом? Наверное, много рабочих трудились над его постройкой, но где же следы строительства? Неужели рабочие сумели не только построить большой дом в два дня, но и навести порядок здесь?
– Мне сейчас надо уйти, – сказала красивая молодая женщина, не отвечая на вопросы лесоруба. – Не присмотрите ли вы за моим домом, пока меня не будет?
– А куда вам надо уйти? – продолжать выспрашивать любопытный лесоруб, но женщина снова не ответила на его вопрос, сказав только: – Вы можете ходить по всему дому, но ни в коем случае не заглядывайте в комнату, на дверях которой нарисованы птицы.
С этими словами женщина ушла, а лесоруба все больше разбирало любопытство. Он прошелся по дому и осмотрел комнаты. Все они были превосходно обставлены и украшены картинами. Наконец, он дошел до последней комнаты, на дверях которой были нарисованы птицы. Долго он стоял в нерешительности перед этими дверями, а любопытство его все росло и росло, пока не стало таким большим, что лесоруб не смог стерпеть.
Он вошел в комнату и увидел в ней три маленьких птичьих яйца, лежащих в крохотном гнездышке. Лесоруб поднял их, но они выскользнули из его пальцев, упали на пол и разбились.
Тут откуда не возьмись явилась молодая красавица.
– Ты не послушал меня, – сказала она, горько плача, и на глазах изумленного лесоруба превратилась в певчую камышовку.
Птица забила крыльями и закричала:
– Горе мне! Я потеряла моих деточек!
После этого дом внезапно исчез, а лесоруб оказался один в сливовой роще…
– Почему же она не отомстила лесорубу за смерть своих детей? – спросил Такэно.
– Как ты не понимаешь, женщине стыдно проявлять свои чувства перед мужчиной, – пояснила Йока.
– Печальная сказка.
– Трогательная. Трогательная и красивая, – вздохнула Йока.
– Вот ты говоришь, что женщине стыдно проявлять свои чувства перед мужчиной. Но ведь прекрасная женщина, которая вышла замуж за угольщика, не побоялась стыда? – заметил Такэно.
– Той было к чему стремиться, а этой уже нечего было терять, – возразила Йока.
– Может быть, – пробурчал Такэно. – Но мы уже пришли.
* * *
В кедровнике у Такэно было заветное местечко: поляна посреди глухого леса, на которой не было никакой растительности, кроме мха, устилавшего землю. Таканэ чувствовал, как тут сходились могучие таинственные потоки, исходящие от деревьев, травы, земли и неба. Он был уверен, что именно здесь собираются по ночам духи, божества и иные неизвестные людям существа высшего порядка.
Ночью Такэно ни за что не пошел бы сюда, – сама мысль об этом была святотатством, – но в дневное время он проводил на поляне долгие часы, упражняясь с луком, с деревянным мечом, а также вступая в рукопашный бой с воображаемым противником.
Устав от упражнений, Такэно ложился на мягкий мох, закидывал руки за голову и смотрел на верхушки кедров, на облака, плывущие по небу, на солнечные лучи, пронизывающие хвою. Его тело становилось невесомым; ему казалось, что еще немного, и оно заскользит по воздуху. Так велика была таинственная сила этой поляны, что подобный полет представлялся вполне возможным.
Такэно слышал, что знаменитые воины могли в бою летать, нападая на своих врагов, как сокол нападает на свою добычу. Вот откуда пошло выражение: «лететь в бой» или «полететь на битву». Когда-нибудь и он, Такэно, тоже сможет научиться летать по воздуху в битве.
Такэно осторожно пытался выяснить у старика Сэна, как можно человеку научиться летать. «С помощью мысли», – пробормотал старик, а потом замолчал и более не сказал ни слова, хотя Такэно еще долго сидел в ожидании возле него…
Сейчас на этой поляне Такэно увлеченно показывал Йоке, как он стреляет из лука. Она одобрительно кивала головой и улыбалась.
– При первой возможности я вступлю в княжеский отряд. Князь часто ведет войны с другими князьями, ему нужны люди для сражений. Он возьмет меня, когда увидит, как я стреляю, – с уверенностью сказал Такэно.
– Но, Такэно, ты еще не все умеешь, что должен уметь настоящий воин.
– Ничего. Я быстро научусь военному делу. Мой дух созрел для этого, – гордо произнес Такэно.
– Ты, конечно, станешь великим воином, – согласилась Йока, но голос ее был грустен.
Такэно сел на землю возле нее и взглянул в глаза Йоки.
– Воины подолгу не возвращаются домой, а иногда они не возвращаются совсем, – сказала Йока то, что уже говорила раньше, и на глазах ее появились слезы.
Такэно, не в силах сдержаться, обнял Йоку. Он принялся целовать ее лицо и гладить ее волосы, а волосы пахли сливой.
Помни, дружище,
Прячется в лесной глуши
Сливовый цветок, —
проговорил Такэно про себя, но Йока услышала его и прошептала в ответ:
Если голову
Склоню на его руки
Весенней ночью,
То подушка такая
Тотчас погубит меня.
– Боги покарают нас, – прибавила она с легким вздохом. – Мы еще не женаты.
– Боги будут свидетелями нашей любви, они покровительствуют нам, – Такэно поднялся и торжественно, как в храме, сказал: – На их священной поляне я, Такэно, беру в жены тебя, Йока. Я люблю тебя и клянусь любить до конца дней своих!
– И я люблю тебя, ты теперь муж мой, – горячо ответила Йока. – Нет меня без тебя, и где бы ты ни был, моя душа всегда будет с тобой.
