— Хуже не бывает, — подтвердил Тронд.
— Прости, милашка, — сказал Олли, — но это не тебе решать. Тронд, дружище, здесь просто нельзя оставаться.
— Нет! — взвизгнула Клодетта. — Нет, нет и нет! Он мой! Мой плохой мальчик. Ты просто завидуешь, что он не тебя имеет. Но ты ему не нужен, верно, малыш?
— Вот дерьмо, — буркнул себе под нос Олли. Дикий Улет, подсунутый им Джад, вконец разнес ей мозги.
— Не тебе решать, — строго повторил он, подражая той холодной властности, что подсмотрел у Тронда.
Клодетта, удивительно быстрым движением сев на кровати, принялась колотить кулачками по матрасу, хлеща встрепанными волосами, замотала головой.
— Пошел ты на фиг. На фиг. Отвали! Вали на фиг из моего дома. Ты не настоящий плохой мальчик — не то что мой Тронд. Оставь нас в покое. Уходи. Прочь! Навсегда. Я его не отпущу. Теперь уж ни за что. Он теперь идеальный. Он мой, а я его. Тебе такого не видать. Ты уже мертвый, потому что у тебя души нет. От тебя только и останется, что деньги да грязь.
— Заткнись! — цыкнул на нее Олли. — Тронд, дружище, спускайся вниз. Мы будем там.
Но Тронд только мечтательно улыбнулся в потолок.
— Ступайте себе. Благословляю. Я останусь здесь. Конец близок, Олли, и он будет прекрасен для тех, кто встретит его как следует.
Клодетта разразилась безумным смехом, напомнившим Олли хихиканье ведьмы. Тогда он понял: безнадежно. Кто бы мог подумать. Тронд свалился в яму, которую сам же и вырыл.
— Решай как знаешь, дружище, — сказал он и вышел — оглянувшись разок, потому что… на задницу Клодетты стоило посмотреть даже сейчас.
Аднан ждал его в кухне. Все пустые продуктовые пакеты он отпихнул в конец полированной гранитной доски. В кофеварке варился натуральный кофе. Микроволновка грела два пакетика паппарделле с рагу из ягненка. Олли протрезвел от одного запаха пищи, и мысли прояснились.
— Тронд спустится? — спросил Аднан.
— Нет. И вытягивать из Клодетты денежки фонда тоже не станет. Тупица так накачался нарком, что… а, черт!
— Что такое?
Ясность мысли сыграла с ним злую шутку — позволила понять, что происходит.
— Член у него…
— Ты про Тронда?
— Да. Проклятье. Он себе в член стволовые клетки вставлял или К-клеточный имплант?
Аднан мгновенно помрачнел. Оба уставились в потолок.
— К-клеточный, — тихо ответил Аднан. — Стволовые для такой терапии дорого стоят.
Слезы Христовы, это просто нечестно. Что ж нам так не везет–то?
«И что за дерьмо скрывалось под той простыней?» От одной этой мысли у него затряслись руки.
Аднан разлил кофе по чашкам и бережно придвинул одну Олли. Лицо его ничего не выражало.
— Стало быть, остались ты да я.
— Да. — И Олли понимал, что не сумел скрыть страха в голосе. «Будь это в виртуалке с Сумико, сейчас самое время кому–то из нас предать другого».
За чашкой к нему скользнул по столу крипжетон.
— Я их расколол.
— Черт, Аднан! Ты чудо! Сколько?
— Хватит, чтобы месяцок пожить как Зангари. А в нашем случае — чтобы сделать первый шаг к поясу миллиардеров.
Олли взял жетон. Тай сообщил, что жетон открыт и ждет перекодировки на себя. И ваттдолларов там было до черта. «Хватит бабушке и Бику? Может, будь у меня оба…» Он перевел взгляд на Аднана, который жонглировал своим жетоном, как сорвавший банк игрок в казино.
— Спасибо, дружище.
Голова у него работала обычным порядком, пыталась просчитать ходы на десять шагов вперед. Получалось непросто.
— Не за что. Пояс миллиардеров, встречай нас!
— Аднан… Насчет этого.
— Да?
— Мне надо сперва посмотреть, как там бабушка и Бик. Им обоим недавно проводили К-клеточную терапию.
— Черт. Сочувствую, друг.
Олли приподнял крипжетон.
— В новостях… там говорили, есть больницы, где вырезают К-клеточные опухоли. Как думаешь, тут на операцию хватит?
— На две, Олли. А дальше как?
— Ты о чем? Это же моя семья!
— Но если ты спасешь их от окукливания, как дальше будете жить? Пусть даже ты прямо сегодня оплатишь им больницу, речь о серьезной операции. Это не быстро. А первые корабли Избавления будут здесь через сутки.
— Времени хватит, — отчаянно выдохнул он. — Должно хватить. Чертово мироздание мне задолжало.
— Мирозданию до тебя дела нет.
Олли страшно было выговорить три простых слова. «Ты мне поможешь?» Если он ответит отказом, что тогда? А если Аднан, пока он был в душе, успел вооружиться?
И тут Аднан так вскинулся, что Олли, дернувшись, пролил кофе. Больно обжегся.
— Ой!
Он обернулся взглянуть, что напугало Аднана.
— Привет, мальчики, — сказала Джад.
Мир вокруг Тронда медленно, мирно сжимался, пока от него не осталась одна спальня Клодетты. Он теперь был не против. Мутный свет за окном сглаживал цвета и помогал удержать настроение. И все-таки из памяти вываливались целые куски времени.
Олли здесь побывал, в этом Тронд был почти уверен. Друг сказал, что уходит. Иногда, проснувшись, он не находил рядом Клодетты. Его это не волновало: Тронд закрывал глаза и дремал дальше, пока та не возвращалась. Он всегда знал, когда она возвращалась. Улет вознес его из покоя в самое правильное место, где видишь, слышишь, чувствуешь так, как надо — воспринимая чистое удовольствие. Теперь, чтобы испытать наслаждение, он даже в сексе не нуждался. Да и не мог он теперь ничего. Ниже плеч ничего не чувствовал. Клодетта, все еще погруженная в плотоядную похоть Улета, насаживала себя на затвердевший у него между бедер странный отросток. Впрочем, теперь и он уменьшился.
Медленно моргнув, Тронд огляделся. Клодетты не было, хотя он чувствовал или воображал остаток ее тепла на голой груди. Ничего, скоро вернется. Она всегда возвращается.
Внизу звучали голоса, тихое бормотание расползалось по дому, почти теряясь в подушечках, коврах, занавесках. Он не различал слов, да и все равно они ничего не значили. Комната утопала в приятной темноте.
Клодетта взобралась к нему на кровать — голая, с всклокоченными волосами, придававшими ей эротичности и соблазнительности. Те части тела, что у него еще действовали, зазвенели в предвкушении, разогнав уютную сонливость.
— Я за тебя беспокоилась, — проворковала Клодетта. — Она вернулась. Ненавижу ее.
— Кто?
— Та женщина. Коровища из корпорации. Она здесь уже была. Сказала, что ты болен, а ты ведь здоров. Она уведет твоих друзей. Я слышала, о чем они говорят. Опять собираются что–то взорвать за деньги.
