— Мальчик мой, у тебя все хорошо?
— А как же!
— Мне послышалось, ты ссорился с новой подружкой — той, высокой.
— Нет. Все у нас отлично.
Попытка вразумить бабушку относительно половой принадлежности Лоло привела бы к бесконечным осложнениям, к которым он был совершенно не готов.
— Это хорошо. Она мне нравится. Хорошенькая.
Олли про себя взмолился — только бы не покраснеть.
— Да, она классная.
— Только не вздумай жениться на такой, что все ноет и жалуется. Такие все губят.
— Верно, ба.
Она захихикала.
— Знаю, ты меня слушать не станешь, только я, мой мальчик, правду говорю.
— Я знаю.
— И не затягивай, давно пора остепениться. Я это уже говорила, да? Мне бы надо было много раньше обзавестись детьми, и вашей матери тоже.
Он присел на корточки перед ее креслом, всмотрелся в усталые глаза.
— Ба, ты ставила вариться каллалу к обеду?
Она нахмурилась.
— Господи, уже обедать пора?
— Три часа.
— Надо мне бросать это мыло. Увлекательные сериалы, но столько времени отнимают.
— Да, но раз тебе нравится, так и смотри.
Олли улыбнулся ей снизу, силясь навести мост между этой старой бездельницей и той крутой решительной личностью, что учила его, мальчишку, кодировать и показывала вход в подпольные сети. Может, перемена случилась, когда он был в университете, пока его не выставили за попытку через кампусную сеть пробить защиту финансовых учреждений.
— Сейчас же пойду займусь каллалу, — сказала она. — Ты, бедняжка, наверное, умираешь с голоду.
Олли сверился с Таем. Ап–сервы уже отмыли кухню, сложили посуду в посудомойку, и машинка, установленная на интенсивную очистку, заметно тряслась. Инвентаризация: в холодильнике даже печатной еды не осталось, не то что любимых бабушкой натуральных овощей. Она забыла купить свежих.
— Я закажу доставку от Бемба. Ты же любишь их куриные роти?
— Ой, что ты, милый, они такие дорогие! Не трать денег.
— Да ничего. Я купаюсь в деньгах, ба.
Опять вранье. Чтобы оплатить ей лечение остеоартрита, пришлось (тайком от Легиона) взять в долг у Джад, и Олли до сих пор не расплатился. Эти выплаты здорово урезали доход с работы, которую та же Джад им и подкидывала — какая горькая ирония! Только вот выплаты по таким займам не пропускают ни за что на свете. Джад это очень внятно объяснила. Она даже делала вид, что не хочет ему одалживать, и он основательно напугался, осознав, у кого оказался в долгу. В сущности, клубы ему теперь не по карману. Но Джад все обещает крупную работу, которая все решит, и тогда снова можно будет мечтать. О новом доме в хорошем месте — то есть подальше от Куперлэнд–роуд. О хорошем доме для бабушки и Бика.
Олли точно знал, каким будет этот дом — образ самоцветом сверкал в его мозгу, а Тай непрерывно мониторил агентства недвижимости. У моря, может, на скалистом побережье Средиземноморья (но обязательно с пляжем), чистый белый домик–кубик, много стекла, мраморные полы и лестницы и плавательный бассейн, край которого сливается с горизонтом. И чтобы в городке не было трущоб и околачивающихся на улице мальчишеских банд. Бабушка сможет греться на солнышке, ей это полезно, а вечером выходить в город, встречаться с милыми подружками. Бик поступит в местный колледж — приличный колледж, где ученики носят щегольские форменные джемперы, и, может, попадет в спортивную команду. Займется настоящим спортом вместо проклятого «нарк–кура». Тогда у братишки будет правильная мотивация, он возьмет курс на университет. Не обязательно из Лиги плюща, но такой, из которого выпускников берут на работу в корпорации, а то и с радостью принимают на хабитатах и терраформированных планетах. Тогда, устроив семью, Олли откроет клуб с видом на пляж — фантастический клуб, куда будут собираться все горячие ребята.
Так оно и будет. Надо только выкупить их у Куперлэнд–роуд. Одно большое дело…
Он оставил бабушку в комнате, а сам встал на верхней площадке, с силой задышал, давя подступившую злость. Опять не сделал! Опять! Такой простой анализ. Всего капля крови, бабушка даже не почувствует укола. Чип с нанопорами считает структуру ее АпоЕ, и он в считаные минуты будет знать, правда ли у нее ранний Альцгеймер.
Хорошо то, что это лечится. По нынешним временам все излечимо. Только Лондонское агентство гражданского здравоохранения занимается экстренными случаями и базовой медициной. На все серьезное нужна страховка. Страховки у бабушки нет. Закончилась десять лет назад, когда финансовая консультация, где она работала, сократила весь их отдел. Ген 8 Тьюринг вышел и дешевле, и эффективнее целой конторы с людьми.
А новое поколение персонализированных биотехнических желез, подкачивающих в организм пациента средства от Альцгеймера, дорогущие — хоть яйца себе оторви. Олли не по карману — во всяком случае, пока он не расплатится с нынешним долгом. Джад на его вопрос так и сказала, очень ясно. Так что совершенно бесполезно проверять свои подозрения. Все равно ничем он пока бабушке не поможет, разве что постарается устроить ее поудобнее.
Он велел Таю сделать заказ. От Бемба обещали в двадцать минут доставить роти.
В тесной гостиной внизу Бик, стоя спиной к Олли, заталкивал что–то в свой маленький ранец.
— Что там у тебя? — спросил Олли. Бик хорошо держался, невольно признал он. Не выдал себя, виновато поежившись, не прервал своего занятия, преспокойно затянул пряжки. И, обернувшись, улыбнулся старшему брату.
— С командой на выход, дружище.
Олли, соображая, мерил мальчишку взглядом. Конечно, отцы у них разные, но временами ему казалось, что они и вовсе не родня — слишком уж непохожи. Бик был мал ростом — в двенадцать лет всего сто тридцать сантиметров — и притом тощий. Кожа много темнее североафриканской бледности Олли. Олли смутно припоминал отца Бика с такой же кожей цвета черного дерева — тот всего на полгода мелькнул в их жизни. Но если у того на лысой голове светились тату, то у Бика разлетались во все стороны буйные черные вихры. Люди говорили: самый симпатичный мальчишка на их улице. А это означало, что ему сойдет с рук уйма дерьма, какое другим не сходит.
— Куда? — спросил Олли, хотя сам знал. Про Бика он все знал.
— В Далвич–парк.
— Только…
— Да–да, буду осторожен. В нашем деле иначе нельзя.
— Чтоб тебя, — прошипел Олли. Бик жил ради паркура. Вместе с целой командой окрестной ребятни он носился среди обветшавших зданий, исполняя опасные кувырки, перевороты, перекаты и сальто на крышах и через стены. Паркур теперь входил в каталог безумств. Команда называла себя «гуманотанами». Своими героями они выбрали орангутанов, и кое–кто серьезно подумывал о модификации тела под обезьяний идеал.
