Она снова выглянула в коридор — свет со средиземноморского балкона едва теплился.
На ее контактных линзах загорелась иконка Луи, и сердце зачастило.
— Луи, милый, ты цел?
— Да, мам, все хорошо. Ты не волнуйся. Я с Юрием Альстером в Нью–Йорке, у меня всего несколько секунд. Про вторжение оликсов уже знаешь?
— Ты уверен, что все в порядке?
— Да! Безопасники должны были прислать тебе инструкции. Выполняй их, хорошо?
— Выполню.
— Я тебя знаю, мама. Ты решишь, что к тебе это не относится, но на этот раз относится. Прошу тебя: дело жизни и смерти. На нас идут оликсы. На всех.
— Знаю. Я понимаю.
— Это хорошо. Тогда включай все свои охранные устройства. И переводи пентхаус на резервное питание. Оно внутреннее и продержится несколько месяцев. И во что бы то ни стало держись лондонской части пентхауса. В другие комнаты не выходи, особенно инопланетные. Это важно, мам.
В другое время она бы рассмеялась, но настойчивость Луи пугала не меньше новостей, поступающих по ее высокоуровневой связи.
— Кто из нас родитель?
— Для экономии энергии будут отключать все порталы, кроме самых необходимых, и двери портальных домов попадут в список первыми.
— Зачем экономить энергию?
— Мы предполагаем, что оликсы нанесут удар по энергоснабжению Земли. Чтобы захватить, нас нужно обездвижить, а семьдесят процентов человечества все еще проживает на Земле.
— О господи!
— Ничего. Просто не высовывайся из дома. Через день–другой положение прояснится. У нас есть союзники, которые знают, что делать.
— Союзники? Это ты о ком?
— Большего сказать не могу. Просто поверь мне, мам. Но все у нас будет хорошо, и у тебя, и у меня, честное слово. До нас они ни за что не доберутся.
— Сюда едет твой отец.
— Правда? Э… это здорово. Так будет намного проще. Я свяжусь с гринвичским офисом, чтобы к тебе приставили телохранителя — просто на всякий случай, надежности ради. Когда люди сообразят, что творится, может стать грязно.
— Не нужен мне телохранитель.
— Мам, хоть раз в жизни позволь мне сделать то, что необходимо.
— Если тебе от этого легче. Ты не мог бы по крайней мере раздобыть мне молодого и симпатичного? Мальчик или девочка — без разницы.
— Мама!
Она ухмыльнулась.
— Мне пора, — сказал он. — Просто побереги себя, пока…
— Что — пока?
— Возможно, надо будет уходить.
— Из Лондона?
— С Земли, мам. Навсегда. Если наши сведения верны, на подходе еще корабли оликсов. Много.
— Хорошо, милый. Ты тоже береги себя. Обещай мне это!
— Обещаю.
— Я люблю тебя, Луи.
— И я тебя люблю, мам.
Связь прервалась, и она бросила последний потерянный взгляд на открытую дверь портала.
— Все закрыть, — приказала она Теано. — И задействовать изолирующие меры охраны, активировать нелетальное оружие по периметру.
Когда это произошло, отчаявшийся Олли как раз смотрел на Петра. Прицельный лазер высветил у Петра на виске рубиновую точку, и тут же затылок у него разлетелся. Слизь, кровь, осколки кости брызнули мерзким фонтаном. Часть забрызгала рухнувшего на асфальт Олли. От удара все тело онемело, он вскрикнул от неожиданности и отвращения.
Они стояли на дороге, обходящей передаточную станцию Кройдона — большой прямоугольник выкрошившегося бетона, из которого вырастали угольно–черные плиты высоковольтных трансформаторов и реле — рядами, как гигантские надгробия. Участок окружал тройной ряд ограждения с шарами датчиков и прядями смертельных мономолекулярных нитей по гребню. Толстые перламутровые опоры ограждения скрывали в себе оружие — якобы сублетальное.
Рейд проходил как по маслу. Их вирусы повредили немногочисленные гражданские датчики в окрестностях станции и начали проникновение во внутреннюю сеть. Дроны–белки шмыгнули за ограждение, рассыпались по нему в стратегическом порядке, изготовившись выжечь укрепленные молекулами бора режущие нити, а синтеголуби беззвучно пролетали над головой, скрывая в толстых брюшках антиохранные гаджеты и обманки. Вокруг Легиона бродили коты с нейроблокирующими излучателями — часовые и первая линия обороны на случай столкновения с живой охраной.
Пять ослепительных прожекторов, озарявших периметр, покорно погасли по приказу Аднана, и Легион, прокравшись сквозь заросший, давно заброшенный участок у южной границы станции, двинулся вперед. Участок, выбранный ими для прорыва, еще был освещен, но неярко, так что разглядеть некоторые поверхности было непросто.
Олли, как и пятеро его друзей, замаскировался под такую поверхность: нарядился в комбинезон–невидимку с капюшоном. Матово–серая ткань размывала очертания даже при неярком дневном свете, к тому же синтетическая молекулярная структура пассивно поглощала микроволны радарных импульсов и сонарные лучи детекторов движения. Термоизлучение она размывала по фону, так что для инфракрасных камер Легион представлял собой движущиеся слепые пятна.
Они добрались до наружного ограждения и скорчились у его подножия. Олли изо всех сил старался не замечать изгиба городского щита в километрах над головой. Тай приглушал параноидальный бред Солнета относительно вторжения оликсов и официальные — жалостно неправдоподобные — заявления Сената. Альтэго пытался отфильтровать и переполненные теориями «Всекомменты». Среди теорий фигурировало восстание разумных Тьюрингов, подрыв последователями Кима давно пропавших ядерных зарядов, самоубийственный бунт зеленых ультра, спасающих Землю–Гею от губящего все живое человечества. Носители шапочек из фольги призывали спасаться. Сомневаться не приходилось: где–то за обнадеживающе–толстой стеной щита бушевало чистое безумие.
Их это не касалось, вся эта фигня стала просто фоновым шумом. Олли сосредоточился на рейде, отгородился от всех посторонних шумов. Это была вершина, шедевр игры, позволявший оплатить бегство с Куперлэнд–роуд и свободу для его семьи.
— Статус? — спросил Петр.
Олли последние пятнадцать минут не терял времени на обзор тактического дисплея. Все их дроны и штурмовое оружие вышли на последний рубеж. Сеть охраны станции, подавленная их вирусными программами, вела себя смирно. Все неожиданности были предусмотрены, все точно встало на места.
— Можно начинать, — ответил Олли.
— Тогда открывай нам вход, — велел Петр Тронду.
Белки крепче ухватили опасно острые провода на гребне; их коготки–лезвия включились, начали резать…
Яркий луч хлестнул сверху, а половина дисплеев на линзах Олли зарябили помехами. Костюмы–невидимки не могли избавить Легион от протянувшихся от их фигур длинных теней. Парни припали к земле, завертелись, отыскивая глазами противника.
