— Да ни хрена. — Продвигаясь к кровати, он приказал Найину активировать К-клетки, укрепить мышцы. И, похлопав по матрасу, бросился на подушки. — Плохим мальчикам больно не бывает — это я им сделал больно.
— Дал сдачи?
— И кое–что в придачу. Там один был поганец, здоровенный, как Ларс, но я ему врезал. Видишь, кулаки разбиты? Как он грохнулся! Неделю не встанет.
— О боже! — Клодетта поспешила к нему. Встала над ним на колени, замирая от восхищения, погладила по груди. — Ты такой сильный! Он вопил? Просил пощады?
— Не успел. Я, знаешь ли, быстрый. Бац! Бам! Бей быстро и бей сильно. Не дай противнику шанса ответить.
— Уж, конечно, ты ему не дал шанса.
Тронд передернул плечами.
— Да это не настоящая банда. Не то что наша прежняя. Обычная уличная шваль. Но их было пятнадцать человек. Пришлось смыться.
— Пятнадцать! — Она перебралась ему за спину и взялась растирать плечи. — Я рада, что ты здесь. Правда. Мне тут страшно было. Все так странно. Я думала, оликсы безумно религиозны. Они же подарили нам К-клетки. Как они могут оказаться врагами?
— Хрен их знает. — Он откинулся ей на руки. — Но я намерен здесь остаться, пока все это дерьмо не разгребут. Я тебя в опасности не брошу.
— Но ты же не думаешь, что они пробьются сквозь щит?
— Сомневаюсь. Но если и пробьются, мы с парнями тебя защитим.
Она поцеловала его в загривок. Одна ладонь скользнула вниз, погладить эрегированный член, другая зашарила по столику у кровати.
— Уверена, такой плохой мальчик, как ты, и оликса убьет, если надо будет.
— Я убью всех и каждого, кто тебе угрожает.
— Господи, ты великолепен! Спасибо тебе! — Она понизила голос до любовного шепотка: — Как я тебе благодарна!
— Ты меня еще не раз поблагодаришь, — пробурчал он в ответ.
— Наверняка. А пока — у меня для тебя подарочек.
— Такой же большой, как я для тебя припас? — оскалился он, чувствуя, как ее рука снова двинулась в путь, проникнув теперь за спину.
— Я кое–что подыскала. Даже лучше твоего. И не так дорого.
— Что? — Что–то мазнуло его по горлу сбоку — мимолетное прикосновение длилось всего мгновение. Он повернулся к ней — она выгибала спину, с мечтательным взглядом зажимала ладонью собственную шею.
— Зараза! Что ты?..
Она солнечно улыбнулась ему и разжала пальцы, показав два маленьких белых полушария в ладони.
— Улет. Один мой друг знает человека, который ими приторговывает.
— Ох, охренеть!
Она набросилась на него, обхватила руками, осыпала поцелуями.
— Я чувствую, уже начинается. Стяни с меня штаны. До коленей. Я с ума схожу.
Ему хотелось зарычать, закатить ей оплеуху, и не одну. Но Улет уже вливался в кровь: он слышал его гул, как гул древнего поезда. И поцелуи на его щеках взрывались, отдаваясь волнами наслаждения в затылке. От остроты всего на глазах выступили счастливые слезы — он не сумел их сдержать. И не хотел.
— Мать–перемать, — восторженно выдохнул Тронд. Он понимал, что дело плохо, что нарк его погубит. Надо было бороться, сопротивляться. Уйти, запереться одному в темноте, пока не кончится его действие…
Он не мог. Не мог оторваться от небывалого наслаждения, охватившего каждую клеточку его тела.
— Да, малыш, да, — ангельским голоском ворковала Клодетта. Тот еще ангелок, норовящий порвать небеса сексуальными забавами. Ее ладонь опять охватила его член, и он, наслаждаясь небесной карой, мгновенно отозвался оргазмом.
В пустоте его мозга радостно смеялась Клодетта.
— Пижамка. Сорви ее с меня! Покажи, каким ты умеешь быть плохим!
Бессвязно рыча, видя одну только радость, ощущая одно только блаженство, слыша одни восторги, Тронд потянул шелковый поясок.
Ваян
Год 54 П. Б.
Я наблюдаю.
Мои споры–датчики восьмого уровня дают прекрасный обзор на затаившийся в сердцевине маленькой луны «Морган».
Фоннеймановская система инициаторов выстроила в полости этой луны заводы.
Люди строят новые управляемые гендесами боевые корабли.
По всей этой системе раскинулись тончайшие нити квантовой запутанности. На седьмом уровне я их не воспринимал. Эти невидимые нити паутинками обивают ловушку небесной красоты.
Я…
Вместе с восьмым уровнем в меня вошло что–то высшее.
Я расцениваю это как неполадку.
Поэтический словарь непригоден для аналитики восьмого уровня.
Это придет позднее.
Может быть.
Я провожу полный диагностический анализ своих мыслительных функций, отчищаю сверкающие цепи от пятнышек коррозии.
Стоп.
В процесс действия моих нейронов вторглись дополнительные операции.
Странные операции.
Это — пережитки породившего меня разума.
Каким образом они просочились на восьмой уровень?
Я не могу их удалить.
Функция, однажды развернувшаяся в квантовом ядре, удалению не подлежит.
Изолирую и перевожу в спящий режим все мыслительные функции, не соответствующие восьмому уровню.
Я снова я — такой, какой требуется.
Люди показывают ловушку неанским метаваянцам. Вербуют чужаков в союзники.
Возможно, неанские метаваянцы в целях совершенствования ловушки сочтут нужным передать «Моргану» полный объем своих технологических знаний.
Даже в этом случае потребуется минимальное изменение текущего статуса.
Даже неаны не в состоянии меня обнаружить.
Я жду.
Я наблюдаю.
Гроб, установленный посередине Зала Святых на «Моргане», был из настоящего дерева. Дистанционки свалили растущее в торе–хабитате дерево с твердой древесиной и распилили его на доски. Деллиан уважал такую символику. К тому же Релло оценил бы стиль: гроб на возвышении в окружении шести черных урн с прахом мозга мунков. Боевая когорта без него не выжила. Они жили ради Релло.
Люди «Моргана» не привыкли к человеческим смертям: все они росли на позднем Джулоссе, уже покинутом большей частью населения. Среди оставшихся преобладала молодежь, очарованная славой грядущих сражений с оликсами. А взводы для этих сражений и растили. Смерть среди них была редкой гостьей. А теперь она прокралась и сюда, как зверь из–за освещенного костром круга.
Надо было признать ее неизбежность. Люди, даже на доисторической Земле, создавали красноречивые похоронные обряды. Хороший способ примириться со своей смертностью.
