— Христос на костылях, — выдохнула Мария. — Ты не шутишь, правда?
— Нет. Идем.
Он трусцой побежал в сторону Кертис–стрит. Остальные не отставали, так что он ускорил темп. Впереди послышались голоса, люди в стоящих стенка к стенке домах перекрикивались, что–то спрашивали друг у друга. Раздергивались шторы, и из окон квартир, где лампы питались от аккумуляторов, лился свет. Люди прижимались к стеклам, силясь разглядеть, что происходит.
А потом и без того не слишком надежная лондонская сеть рухнула.
Это было глупо, но Горацио опять посмотрел вверх, словно взывая к древним богам. Высоко над головой небеса раскалывались под ударами несчетных молний. Горацио прищурился от бешеного сияния. В самом центре огненной патины что–то двигалось — что–то темно–серое, овальное, неуклонно растущее. Зигзаги молний, бьющие из этой серости, без устали вонзались в щит, сливались воедино, создавая ширящееся зазубренное полотнище. Кошмарная энергия, излучаемая огромным инопланетным кораблем, озарила все, как будто снова вернулся день.
— Это… — прошептала Мария.
— Да.
Горацио невольно притормозил, взирая на страшное представление, но теперь он снова рванул вперед, через Кертис–стрит.
Всего несколько сотен метров. Пожалуйста!
Свет внезапно изменился, сделавшись резким, тревожно–лиловым. А Горацио уже надеялся, что никогда больше этого не увидит. Дьявольское небо. Огромные участки щита начинали флюоресцировать, когда в них врезались выпущенные кораблем лучи. Свет был более ярким, чем во времена Блиц-2, — и становился все ярче.
Горацио знал, что щит долго не продержится.
Джаз тихо скулила. Они с Ниастасом брели вместе, спотыкаясь, заслоняя глаза от ярящейся в вышине световой бури. Горацио вспомнил, что девочке всего девятнадцать; Блиц-2 закончился еще до ее рождения. Так что рассказы своих родителей она, наверное, слушала со здоровым подростковым скептицизмом и скукой. «Нам, молодым, тяжело было, а вам, дети, сейчас куда легче». И вот теперь реальность обрушилась на все ее чувства с неведомой ей раньше жестокостью.
Он повернулся к ней:
— Всё в порядке. Пять минут, и мы уберемся отсюда. Только держись, ладно?
Она лихорадочно закивала, вцепившись в Ниастаса, свою единственную опору в бушующем вокруг шторме.
Свет дьявольского неба вдруг исчез — и Горацио скрутила дикая паника, словно кипящий адреналин захлестнул мозг. Для этого может быть лишь одна причина. Он едва осмелился взглянуть вверх, но…
В воздухе витал привкус неизбежного. Не было ни ветра, ни сквознячка, но грудь невыносимо сжимало предчувствие. А потом он увидел, увидел то, что двигалось в небе, — темный столб, похожий на смерч, только разбитый на сегменты. Он летел быстро, как самолет, поднявшись уже на несколько километров. Горацио застыл, ошеломленный. Столб венчало искореженное здание размером побольше общественного центра, оставшегося позади, оно вращалось, взбираясь все выше и выше, роняя куски стен, панельная кровля проминалась и рассыпалась на части. Ниже тянулся хвост обломков: дома поменьше, комья земли, даже стволы деревьев. Что–то, потянувшись с неба, подхватило и увлекло их.
Он понял, что это за здание, понял инстинктивно. Генератор щита. Корабль Решения каким–то образом изменил гравитацию и вырвал с корнями единственную защиту города. Горацио обернулся и увидел еще пару таких же столбов, уже достигших своего пика: обломки градом сыпались на землю.
— Сейчас поднимется ветер! — крикнул Горацио. — Найдите что–нибудь, за что можно держаться! — Он окинул взглядом улицу. Да, выбор невелик. Несколько мертвых деревьев и несколько железных столбов, ограничителей заезда, в дальнем конце сужающейся к Бэкон–гроув дороги. — Вот!
Он кинулся к столбам. Яростный шквал молний над головой утихал, слепящее сияние чуть померкло, и он разглядел два корабля Решения, зависших над Лондоном.
Черт, какие они огромные.
Когда они добежали до стоек, ветер уже вовсю продувал Бэкон–гроув. Горацио и Мария вцепились в один из столбов, Ниастас и Джаз крепко обнялись, укрыв своими телами ребенка. Грохот шторма приближался — пробирающий до костей, оседлавший сильнейшую волну давления, вполне способную оторвать людей друг от друга. Навалилась жара, не дающая толком дышать.
Окна по всей улице со звоном разбились вдребезги, осколки полетели вместе с подхваченными ветром кусками кровельного шифера. В воздухе было так много мусора, что эти тучи даже затмили гигантские ореолы молний вокруг кораблей Решения, и улица вновь погрузилась в серые сумерки. Одежда хлестала тело, словно стараясь оторваться и взлететь.
Лицо Марии, пальцы которой до боли впивались в его руки, было в считаных сантиметрах от его лица, и Горацио видел исказивший ее черты испуг. И знал, что она видит на его лице точно такое же выражение.
— Что нам делать? — прокричала она. Вой ветра почти заглушал слова.
Горацио вздрогнул, когда сухая сосна рухнула на землю в пятидесяти метрах от них и покатилась, кувыркаясь, пока ветер не прижал ее к стене; тонкие ветви вибрировали, ломались, и ураган уносил их в небо вместе с другим мусором.
— Лучше не будет! — крикнул он в ответ. — Надо попытаться!
Джаз взглянула на него с неподдельным ужасом, но Ниастас кивнул.
— Все держитесь друг за друга, — скомандовал Горацио. — Мы поползем.
Это было лучшее, что ему пришло в голову, чтобы как можно меньше подставиться ветру. Встать означало тут же оказаться в воздухе, среди обломков.
До входной двери дома, по его прикидкам, оставалось метров двести. Но уже после первых метров отчаянной борьбы с ураганом Горацио усомнился в своих силах. Тучи смертоносных осколков неслись вдоль Бэкон–гроув: куски шифера, сучья, стекла, консервные банки, мешки с отбросами, лопающиеся, вываливающие свое содержимое, точно огромные артиллерийские снаряды. Он даже не считал, сколько раз содрогнулась земля при обрушении какого–нибудь из соседних зданий. Один раз прямо на них огромным железным мячом покатилось двухместное ап–такси, мотаясь из стороны в сторону и осыпая дорогу разбитым стеклом и отвалившимися деталями корпуса. Им всем пришлось отползти, чтобы избежать столкновения. Отлетевшее шасси едва не пришибло Марию.
Спустя целую вечность они добрались до конца Бэкон–гроув. Дом Горацио находился по ту сторону широкого перекрестка. И едва ли ветер на Грэйндж–роуд дул слабее. Повсюду вокруг кувыркался мусор, мимо проносились бесхозные ап–такси. Они увидели катящуюся по асфальту женщину — юбка раздулась, как парус, переломанные конечности с содранной кожей безвольно болтаются, лицо измазано кровью. Горацио не сомневался, что она мертва.
— Что за черт? — прокричал Ниастас.
Горацио проследил за его безумным взглядом, заранее зная, что увидит нечто плохое. Из открытого люка в задней части фюзеляжа ближайшего корабля Решения, зависшего совсем низко над Лондоном, хлестал черный водопад: точно кибернетический птеродактиль справлял на город нужду. Линзы дали максимальное приближение, и поток оказался плотной массой черных шаров.
