— Мы не на вашем уровне, верно? — сказала она.
— Прошу прощения?
Она закрыла глаза, сосредотачиваясь на том, что увидела и услышала.
— Естественная гравитация — результат искривления пространства–времени.
— Да?
— Но вы полностью овладели этим. Этот хабитат — тому доказательство.
— Да.
— Значит, вы умеете создавать червоточины, для чего вам приходится манипулировать негативной энергией?
— Да.
— Та же технология, что и у оликсов. Итак, вы обладаете феноменальным контролем над структурой пространства–времени. — Она щелкнула пальцами. — И управляете временами года. Ты сказал, что вы приурочили цветение глицинии к сегодняшнему дню. Значит, это анклав, но анклав, обратный анклаву оликсов.
— Э? — крякнул Деллиан.
— Теперь я впечатлен, — сказал Иммануээль.
Ирелла повернулась к Делу:
— В зависимости от точки зрения наблюдателя, этот хабитат и нов, и не нов. Он был построен недавно, а потом народ Иммануээля изменил внутренний поток времени. Внутри анклава оликсов время течет медленно относительно внешнего наблюдателя, позволяя им путешествовать к концу времен, не слишком страдая от возраста и энтропии. Здесь относительно того же наблюдателя время течет быстро. Так что этим деревьям действительно сотни лет.
— Чертовы святые, — пробормотал Деллиан.
— Это же должно требовать колоссального количества энергии? — Ирелла выжидающе посмотрела на Иммануээля.
— Мы получаем ее непосредственно из нейтронной звезды.
— Ого.
— Мы знали, что если хотим уничтожить анклав оликсов, то должны разобраться в механизмах, которые создали и поддерживают его. Это было одним из первых наших достижений, после того как мы расширили свое сознание.
Деллиан обвел взглядом экипажи флотилии:
— Ну что, кто–нибудь еще думает, что Ирелла поступила неправильно?
Белая рука Энсли хлопнула его по плечу:
— Наш человек!
— Хорошо, Деллиан, — сказало Александре. — Только давайте постараемся быть конструктивными, ладно?
В зале стояли полукругом ряды тяжелых деревянных стульев — лицом к бриллиантовой колонне. У Иреллы создалось впечатление, что все они были сделаны вручную — а если и нет, то кто–то приложил большие усилия, создавая в резном дубе крошечные отличия.
Иммануээль сел на самый большой стул перед мерцающей колонной; раздвоенная спинка этого стула, очевидно, специально предназначалась для размещения хвоста. Капитаны и члены экипажей тоже расселись — лицом к хозяину. Ирелла оказалась в первом ряду, между Энсли и Александре; Деллиан устроился у нее за спиной. Судя по его напряженному лицу, он с трудом сдерживал смех.
— Что? — спросила она уголком рта.
— Мы словно при дворе эльфийского короля, — прошептал он в ответ.
Что ж, Ирелла не могла с ним не согласиться. Фигура Иммануээля была весьма внушительной, а его стул вполне сошел бы за трон.
Если взглянуть без современных фильтров, этот барочный зал, обремененный весом новых веков, придавал обстановке убедительно царственный вид: словно милостивый монарх давал аудиенцию своим верноподданным.
Хотя у некоторых, пожалуй, были на уме цареубийство и революция. Ирелла видела сидящее тремя рядами дальше Кенельм, с неприкрытым неодобрением разглядывающее купол потолка.
— Если позволите, я начну с краткой истории, — сказал Иммануээль. — Мы начали переход от базовой человеческой формы через пять лет после того, как родились из биологических инициаторов корабля–сеятеля, около пятидесяти пяти стандартных земных лет назад — в обычной пространственно–временной реальности. И все–таки мы не монокультура. Многие из нас выбрали нейронную экспансию в сочетании с разработкой комплекса; некоторые этого не сделали. Некоторые, такие как я, решили подождать здесь и встретиться с вами с единственной целью — отправиться вместе к анклаву оликсов и нанести Последний Удар.
Ирелла метнула на Александре удивленный взгляд; оне ответило ей тем же.
— Таким образом, — продолжил Иммануээль, — мы посвятили себя разработке того, что Энсли предпочитает называть технологией вооружения.
— Значит, вы собираетесь помочь нам захватить анклав оликсов? — спросило Александре.
— Воистину так. Я придерживаюсь мнения, что оликсов нельзя оставить безнаказанными, — особенно в свете их воздействия на историю человечества.
За спиной Иммануээля колонна вспыхнула и замерцала разными цветами.
— Могу я спросить, многие ли из вас придерживаются такой точки зрения? — осведомилось Вим. — Кстати — а сколько вас вообще?
— Последний вопрос сейчас не имеет ответа. Многие из нас уже ушли; они начали расширяться и заселять свои собственные домены.
— Кто же ушел?
— Они назывались фракцией выхода; они опровергают понятие межвидового конфликта, справедливо считая его незрелым и неуместным для столь высокоразвитых эволюционно созданий, как мы. Нам не нужна борьба; мы способны просто возвыситься над подобными ситуациями животного происхождения. Мы верим, что оликсы не способны захватить и окуклить нас. Однако, поскольку мы начали изменять скорость вращения звезды, оликсы неизбежно однажды прибудут сюда. Поэтому фракция выхода и отбыла, отправившись к другим звездам, где они обоснуются в новых пространственно–временных доменах.
— Ты имеешь в виду анклавы? — спросила Ирелла.
— Полагаю, некоторые территории «выходцев» включат альтернативные скорости времени относительно пространства–времени вселенной, так что — да.
— Убежище! — воскликнул Деллиан.
— Новые святилища, — поправил Иммануээль. — Мы ничего не знаем об Убежище, которое основали люди Фабрики и Като.
— Сколько же народу было в этой фракции выхода? — поинтересовалась Ирелла.
— Пятьдесят семь тысяч восемьсот тридцать два, — ответил Иммануээль. — Каждый из них создал эскадру мощных боевых крейсеров на случай, если они столкнутся с кораблем Решения прежде, чем смогут основать свой домен.
— Прошу прощения. Каждый? — Вопрос Иреллы вызвал бурное перешептывание аудитории за ее спиной.
— Да.
— Ты хочешь сказать, что все они пошли своими путями? — недоверчиво уточнила она.
— Конечно. Мы все — личности. Индивидуумы. Это и есть свобода, которую ты дала нам. Каждый здесь независим, никто не несет ответственности перед другим. Это предельное освобождение. Благодаря тебе, создатель.
Она отлично представляла себе, какое сейчас лицо у Кенельм.
— Подождите, — сказала Тиллиана. — Вы говорите, что все эти выходцы сейчас расширяют свою популяцию?
— Верно. Индивидуалисты, мы сохраняем социальную природу. Каждый, кто улетел отсюда, создал или еще создаст свое собственное сообщество.
