— Да ну? Вот прям так и все? А если я тебе прикажу убивать всех подряд?
— Я не подниму руку на сиин. Что до прочих — виноват ли меч в убийстве, или сжимавшая его рука?
— Ха, понял тебя. Удобная позиция, — кажется, Сайрис все-таки успокоился от моих слов. Очень хорошо. Значит, я иду верным маршрутом. Прабабушка мной бы гордилась.
— Кроме того, господин Сай, — решил я добавить еще несколько очевидных вещей. — При всем желании, все упомянутые вами силы, вроде Хрустальной Башни, мне незнакомы. Даже если бы я и мог на кого-то шпионить, то только на воронов. Но вы прекрасно знаете, господин Сай, что это невозможно. Я скорее умру, чем стану по-настоящему служить тем, кто поработил мой народ. Как, впрочем, и вам плевать на древних сорами, верно?
Человек снова смерил меня пристальным взглядом. И не удивительно. Фактически я признался в неподчинении его наставнику-ворону и обвинил его самого в том же. Слышали бы нас сейчас в Геотерме..
На этот раз мне показалось, что он сверлит меня насквозь тысячей ледяных игл. Сделалось холодно даже у костра, словно под действием настоящей магии. Поэтому я очень удивился, когда он ответил:
— Офигеть, ни разу я еще от тебя столько слов сразу не слышал. И вот что мне прикажешь теперь с тобой делать? Ты ведь меня все равно сдашь, только уже потом, пост фактум, когда выполнишь квест своей любимой бабушки, да?
— Мне вас не убедить, да, господин Сай? Возможно, вы сами посоветуете мне аргументы? Существует ритуал или непреложный обет, известный вам?
— Нет, — помрачнел ненастоящий ворон. — Существуй такой ритуал у пустоты, он для нас обоих бы закончился плохо. А Свет… Свет меня предал.
— В крайнем случае, я могу и дальше сопровождать вас какое-то время, чтобы вы сами могли контролировать отсутствие связи с воронами с моей стороны. Если того, что ваши будущие соплеменники сожрали моего отца, довели мать и чуть не закусили старшим братом, вам недостаточно.
— Ладно, ладно, я тебя понял, пацан. Поражаюсь твоей наивности. Будь на моем месте кто похуже, словил бы тебя на слове и таскал как бесплатную рабочую силу до скончания времен.
— Похуже ворона-пустотника? — улыбнулся я и, заметив дрогнувшие уголки губ человека, наконец успокоился.
* * *
Это место называлось Туманным Порогом.
Мне сказал об этом мир. C трудом верилось, что великий отец может вот так просто игнорировать живое существо. Ведь Сайрис живет, дышит, мыслит. Получает уровни. Как они с миром могут не слышать друг друга? Ведь все живое, даже мельчайшее дитя его, может развиваться, делать свой выбор, получать его дары? Даже неразумные крошечные насекомые получают уровни, хоть параметры за них и распределяет сам великий отец.
Когда я передал слова Мельхиора ненастоящему ворону, тот лишь хмыкнул и сдержанно поблагодарил, что-то буркнув под нос. Но спустя минут десять, когда мы осознали, что и это поэтическое название имело под собой понятные реальные ассоциации, он вдруг вспомнил о моем существовании:
— У меня на карте до твоих слов была просто примерная область, а теперь — именная локация.
— И что это значит, господин Сай?
— Пока не знаю. Просто интересно. Когда я сам проходил здесь по пути в ваш город, оно так и осталось для меня безымянным клочком земли.
Подземье теплело. Ледяные капли встречались все реже и реже, уступая место обволакивающему туману, который и дал имя этому месту. С каждым шагом мрачные пейзажи безжизненного камня и льда с холодным лазурным сиянием сменялись сплошной белой пеленой. Даже свет становился белесым — лазурь кристаллов и редкого люминесцентного мха, выживавшего в холоде, постепенно сменялась легендарными белыми корнецветами. Теперь они не просто периодически встречались — нет, светящиеся белые цветы теперь росли повсюду. Наверное, не было такого места, куда я мог посмотреть и не заметить горящий цветок или овал скрытого в тумане снежного света.
Айрэсдарк много рассказывала о местах за пределами Геотермы, но каждый раз я краешком разума сомневался в их истинности. Слишком странные вещи порой вылетали из ее уст. И вот передо мной очередное такое чудо, уже описанное в ее рассказах. Место, где зрение становится бесполезным, запах не способен проникнуть сквозь стылую серость, а звук искажается так, что лишь опытный сиин сможет найти верный маршрут.
По словам бабушки, туманные пороги охраняют вход в Вечнозеленый. Никто, кроме ворона и сиин не способен пройти этой дорогой. Разве что очень сильный маг воды. Любой иной обитатель Подземья никогда не сможет найти не только выход, но и сам вход в эту локацию.
Звуки, что-то глохли не пройдя и пол пути к своей цели, могли вдруг разлететься эхом над всей локацией. Равно как и клубы плотного тумана, настоящих небесных облаков, что изредка пролетают над Геотермой — они находились в постоянном движении. А иногда, накатываясь друг на дружку, облака поражали странными миражами. Жуткими образами, будоражившими сознание и заставлявшими вспоминать легенды и предания моего народа.
Ворон мог бы легко взмыть ввысь и перелететь под темнеющим потолком пещеры большую часть пути. Жаль, что Сайрис не был настоящим вороном.
Сиин же должен ловить звуки. Нужно только вспомнить, как.
— Постойте, господин Сай. Мне нужно почувствовать это место.
— Я надеюсь, это не станет проблемой?
В голосе человека послышалось опасение. Столь явное, что я мигом нашел ответ на один из мучивших меня с самого пробуждения вопросов. Зачем Сайрис потратил на меня свое второе из трех желание у таинственного существа, да еще и рискуя при этом навлечь гнев сорамин?
— Как вы прошли порог в первый раз?
— Это была часть обязательств того существа. Так это проблема?
— Нет, господин, Сай. Просто подождите немного.
Я смог сдержать ухмылку, но по нахмурившемуся спутнику понял, что тот все равно прочел мои истинные эмоции. Без меня он не смог бы пройти пороги и вернуться обратно в свои земли. Хотя уверен, было и еще что-то, иначе человек был бы зол на то существо, а не восхищался им.
Слово силы: инвентарь. В моих руках оказался хаани из закаленного в крови вампира мельхиора. Если все сделать так же, как герои историй рейнджеров о путешествиях в эту сторону Подземья, то я легко пройду это место. Еще ни разу герой-сиин в этих историях не ошибался, а значит и я смогу отыскать разыскать путь на ту сторону.
Руки коснулись инструмента и полилась мелодия. Я постарался отключить сознание от них, давая волю подсознательному чувству ритма. Именно так обычно рождался лиир. Когда ты не думаешь о том, как играть, не пытаешься выводить определенную последовательность нот, а просто ведешь звук по своим собственным чувствам.
Холодный разум же мне понадобится для другого. Изо всех сил вслушиваясь в свою мелодию и в то, как она льется по пространству, я пытался найти закономерности в ее распространении. Как связано течение облаков с течением звука? В какой момент моя музыка ослабнет, обратившись в приглушенный шепот, а в какой — разразится, словно на весь подземный мир.
