Серые улицы и нависшие над ними истончившиеся, словно от голода, дома жадно впитывали в себя любые звуки. Шум шагов, стук копыт, тяжелое дыхание.
Город пожрал все и теперь его засыпал снег. Но не белый, а светло-серый, больше похожий на пепел из прогоревшего костра. Снежинки очень неохотно таяли, несмотря на теплую погоду, и грязные проплешины легли на брусчатку, стали собираться на карнизах и козырьках зданий.
Тэо стоял на холме, ближайшем к реке, том, на котором веками высился Каскадный дворец и изучал чужую, незнакомую Риону. Так, словно видел ее впервые.
— Если доплыть в Филгам и пересечь весь Дельфин, оказаться на самом юге, где острый мыс лижут волны, а дальше одно лишь бесконечное море, там живут степные племена. Они тоже соланцы. Вроде как, — Лавиани непонятно чему усмехнулась. Каким-то своим мыслям. — Хотя они тоньше, смуглее, да глаза еще более темные. Они сжигают своих мертвых.
— Народ курганов. Я был там однажды с цирком. К чему ты клонишь?
— Мертвецов выносят на берег, обкладывают хворостом, льют масло, убивают быка, если богат. Или курицу, коли беден. Костер хорошо горит, а ветер поднимает пепел в небо. Однажды они сожгли несколько сотен покойников разом. И небо стало отдавать прах назад. Щедро, забыв о жадности. Их деревню засыпало им. Смотри, Попрыгун. Этот странный снег почти такой же, как тот прах. Медленно и величаво укутывает город покойников.
Тэо покосился на нее с сомнением.
— Что, рыба полосатая? Слишком много слов для такой, как я?
— Да еще и высокопарных.
Усмешка прорезала ее суровое лицо. Словно трещина, возникшая на сковавшем озеро льду.
— Должна же я когда-нибудь превратиться в болтливую бабку. Сейчас самое время. Мир, судя по всему, на самом краю и простит мне такую слабость.
Город засыпал снежный прах, и он спал, ожидая, когда вечные сумерки дня превратятся в ночь. Башни высились из серого марева пальцами скелетов, грозя непонятно кому. Районы Трещеток, Пепельной кучи, Удавки, Погребальных слов, Сгоревших слов, Ниток и тех, что тянулись за ними — все они, вплоть до внешних крепостных стен, теперь мертвы. Кто не успел уйти, навсегда остались там.
Тэо помнил, как все случилось. Вода Пьины вскипела, впитала в себя ночь и с рассветом, перебродив, выплеснулась на противоположный берег. Не водой, но тьмой. И та, червями, устремилась в кварталы, пожирая и разрушая все, до чего могла дотянуться.
Теперь это чудовище, огромное, темное, непостижимое, свившее берлогу на останках большей части Рионы, чутко дремало, и Тэо кожей ощущал его дыхание.
— Ты ведь ходила туда?
— Все порой страдают глупостью, мальчик. Но описать увиденное на второй день… Тьма знает, что там устроила зверушка Кара. Синие огни. Живых никого. Я не переступала границу. Видела, кое-кто так делал в поисках пропавших родственников, но назад никто не вернулся. Та сторона всех прибирает к рукам, — она хлопнула Тэо по плечу. — А после граница не пускала уже никого. Давай, Попрыгун. Хватит чесать языками. Пошли. Мы должны проверить, что там с Шерон.
Каскадный дворец словно вымер. Одно крыло было полностью разрушено, через сад и парк к Пьине тянулась сизая плешь. Людей в других частях — практически нет. Пара десятков слуг для поддержания жизни тех, кто все же остался здесь, и одна гвардейская рота охраны. Герцог с семьей, советники, чиновники и благородные перебрались на север, в Леводно, маленький городок в четырех милях от Рионы. Следом за теми, кто обитал во дворце, и многие другие начали покидать то, что до последних дней считалось столицей Треттини. Исход жителей продолжался все это время и не кончился до сих пор. Сперва город оставили самые трусливые, следом за ними последовали осторожные и умные. Теперь наступил черед упрямых, тугодумов и отрицавших до последнего, что все не наладится.
Как полагал Тэо, остались лишь смелые. Или те, кому просто некуда идти.
О последних он сказал вслух, когда они с Лавиани, под молчаливыми взглядами охраны Оранжевого крыла, поднимались по колоссальной лестнице к внешним дверям.
— Да, — согласилась та, внезапно добавив: — Но еще одних ты забыл. Горстку надеющихся на чудо, потерявших родичей в сожранных районах. Такие тоже есть. Давай-ка сейчас войдем, и ты присядешь там, у ваз.
— Зачем?
— В тебе изъян, я его чувствую. Странная болезнь. И то, как ты страдаешь от жара, видно без всяких моих талантов.
— Хм.
— Ты бы не хмыкал, а сказал старой обеспокоенной женщине, что с тобой происходит.
— Шаутт зацепил.
— А ну-ка присядь.
Тэо сел на ступеньки, отряхнув волосы от снежинок.
Лавиани, закрыв глаза, положила шершавую ладонь на лоб акробата. С минуту он изучал ее сосредоточенное лицо, нахмуренные брови, поджатые губы.
— Интересно. — Она наконец отстранилась от него и, не скрываясь, вытерла руку о штанину, словно запачкалась в чем-то отвратительном и ужасно мерзком.
— И это все?
— Я что, по-твоему, из Шестерых, рыба полосатая? Дотронусь — и станешь здоров? «Интересно» это я к тому, сколько в тебе яда: он отравит алую тихоню, черную гадюку и любимого слона карифского герцога. Будь ты приличным человеком, а не каким-то пойди шаутт пойми асторэ, уже бы помер. Ан, нет. Живешь, дышишь и даже ухмыляешься. Я бы рада помочь, да не знаю как. Вот если Шерон…
Она не стала продолжать, а Тэо не надо было напоминать, что Шерон сейчас не до них. Сойка и так это знала.
Они шли по опустевшим, посеревшим, почти не освещенным коридорам огромного дворца. Тэо замешкался, когда сойка свернула в какой-то проем, толкнув дверь, ведущую в покои слуг.
— Эм…
— Вот только не учи меня. Я приходила в дома благородных, когда тебя на свете не было. Сам же сказал, этаж охраняют солдаты и никого к ней не пускают. Не желаю я бодаться лбами с упрямым лейтенантом. Нет настроения.
— То есть, ты считаешь, здесь вход охранять не станут?
— Ну, мы выйдем на балкон и поднимемся по стене на пару этажей вверх. Ты ловкий парень, да и я проворная. Уверена — справимся.
Забраться по стене, действительно, оказалось для них просто. Цепляясь за выступы и перепрыгивая с балкона на балкон, сойка первой оказалась на нужном этаже. Ножом подцепила защелку, распахнула огромные оконные створки, выбралась в коридор.
— Не шуми, — предупредила она Тэо, словно в этом была какая-то нужда, когда он легко и мягко спрыгнул на пол, не издав ни звука.
Пустой коридор, пустой холл, пустые лестницы. Действительно, на этом этаже, большом и занимавшем достаточную площадь, чтобы здесь поместилась целая городская улица, не было охраны.
К дверям, где находились покои Шерон, Лавиани подошла с необычной осторожностью и постучала так, словно опасалась разбудить степного льва. Тэо думал, что они прождут как минимум четверть часа, но замок щелкнул уже через минуту, и Мильвио, протиснувшись через приоткрытую щель, оказался рядом.
