– Деревня у нас маленькая, – пожала плечами Анна.
– Точно, – согласился он. – Давайте отнесем его к дому. Мне нужно возвращаться, а вам – готовить лангустинов.
Анна ошпарила лангустинов, затем отделила мякоть от панциря и убрала в холодильник. Пустые панцири она положила в скороварку, добавила лук, чеснок, морковь, сельдерей, плеснула белого вина и поставила на огонь. Потом еще раз вымесила нежное тесто, приготовленное накануне, слепила багеты, сделала ножом насечки и поставила на расстойку.
Она всегда делала записи, скрупулезно указывая ингредиенты, их количество и время приготовления. Анна не лгала Кэти – когда-то она действительно мечтала написать собственную поваренную книгу. И она помогала Джеффу с его первой книгой, когда он заявил, что его дело – идеи, а такие мелочи, как описание процесса приготовления, адаптированного для домашних условий, ему не интересны. Издание приурочили к выходу первого сезона телешоу, и Анне приходилось выкраивать время для работы над книгой между сменами в ресторане. Когда из издательства прислали корректуру, в сопроводительном письме редактор рекомендовал Джеффу добавить благодарности. В кратком абзаце имя Анны упоминалось одним из последних: «Благодарю за поддержку мою подругу Анну». Потом, когда шоу оказалось необыкновенно успешным и стало ясно, что книг еще будет столько, на сколько хватит фантазии Джеффа, он настоял, чтобы ему дали настоящего литературного негра. С тех пор издатель платил специальному человеку за то, что Анна делала бесплатно. Она посмотрела страницу с благодарностями во второй книге – просто ради интереса. Ее имя вообще не упоминалось. Она ничего не сказала Джеффу, чувствуя себя виноватой в том, что хотела видеть свое имя. В конце концов, кто она такая? Всего лишь его подружка и младший повар в его ресторане? С чего бы ей ждать каких-то благодарностей?
Кэти не скрывала своего возмущения.
– Но Джефф ведь всегда это говорил, разве нет? – возразила подруге Анна. – В команде не может быть никакого «я».
– Да брось ты! – воскликнула Кэти. – Уж поверь, эта фраза служит оправданием для тех, кто не желает придерживаться не менее важного правила – ценить по заслугам.
Задумавшись о десерте к ланчу, Анна вновь обратилась к записям Брен. На этот раз ее внимание привлек рецепт и примечание к нему, датированное 1938 годом, когда, по подсчетам Анны, Брен едва исполнилось семнадцать. Это был вариант брауни, нечто вроде имбирной коврижки из овсяной муки с пахтой, патокой и молотым имбирем. «Миссис Тоури из Стромнесса принесла нам ее на перекус, когда мы были на сельди, – говорилось в примечании к аккуратно записанному рецепту. – Я попросила рассказать, как ее пекут, и она согласилась. Лучше оставить на ночь перед тем, как резать. Хорошо хранится неделю и больше. Июль 1938».
Прочитав это, Анна сообразила, что плохо понимает написанное. Она взяла айпад, поискала информацию о добыче сельди у Оркнейских островов и вскоре поймала себя на том, что с интересом рассматривает черно-белые фотографии. На них женщины в плотных шерстяных платьях и шалях под лучами яркого северного солнца склонились над длинными деревянными лотками, установленными в оживленных портах; в руках у них острые ножи – для разделки тысяч тушек сельди. В сезон, прочла Анна, сотни таких работниц, их называли «куини», перемещались по побережью Шотландии, Ирландии и Англии, чтобы потрошить и солить огромное количество сельди, ежедневно выгружаемой на берег рыболовецкими судами.
Анна смотрела на фотографии, гадая, не запечатлена ли на них Брен. Может, даже в тот день, когда миссис Тоури принесла имбирные коврижки на перекус бригаде по разделке сельди. Часть денег, заработанных тогда девушкой, пошла на покупку сарая, который затем превратился в «Счастье рыбачки».
Полчаса спустя брауни по рецепту Брен уже стоял в духовке. У Анны не оставалось времени, чтобы оставить коврижку на ночь, прежде чем разрезать, но, прочитав примечание и посмотрев фотографии, она твердо решила, что испечет ее. А подаст со взбитыми сливками и вересковым медом.
Отправив коврижку в духовку, Анна вымыла руки, сняла фартук и вышла из дома, намереваясь заняться столом для пикника. Солнце уже поднялось высоко, и по деревне гулял легкий бриз, не слишком назойливый. Северное море, похоже, вело себя прилично, просто дразня стенку набережной своими волнами, словно играло с деревней, стуча в ее дверь, а потом убегая. Посмотрев расписание приливов и прогноз погоды, Анна решила, что стоит рискнуть. Небо отливало синевой, а солнце так пригревало, что просто грех не воспользоваться подарком Лиама, даже если ей и двум ее гостям придется сидеть на пустом прямоугольнике серого бетона. Жаль, что у нее нет горшков с цветами, ярко-алыми бегониями, но времени на их поиски уже не оставалось, так что придется обойтись одним столом.
Анна наполнила ведро мыльной водой. Через час работы, смыв бо́льшую часть грязи с деревянной столешницы, она пришла к выводу, что сооружение достаточно прочно, чтобы за ним могли усесться три человека – она и два гостя. Судя по всему, стол мог прослужить еще полсотни лет, не пострадав от нагрузки. Он быстро высох на морском воздухе, и Анна накрыла его белой скатертью, прижав ее серебряными, начищенными до блеска столовыми приборами, тарелками Роны, стаканами для воды и винными бокалами, которые она перевернула, чтобы в них не попал песок и любопытные насекомые.
– Боже, какая красота, – воскликнула Пэт, увидев накрытый стол. – У меня такое чувство, что я пришла в самый шикарный в мире ресторан.
– Вы ничего не делаете наполовину, да, милая? – рассмеялся Фрэнк, когда Анна усадила их за стол и налила ароматное белое вино, новозеландский «Совиньон-блан». – Где вы откопали этот стол? Превосходная идея.
Историю своего знакомства с новозеландцем Анна рассказала, когда подала закуску – салат из копченого лосося с огурцом и укропом. Пэт с Фрэнком не могли удержаться от смеха.
– Вот нахал! – сказала Пэт. – Что вы собираетесь делать?
– Еще не знаю, – ответила Анна. – Наверное, с ним будет приятно провести вечер. Приехав сюда, я дала себе обещание. Дело в том, что у меня слишком долго не было возможности испытать что-то новое. Поэтому здесь я намерена как можно чаще говорить «да».
– Опасные слова, – усмехнулся Фрэнк. – Не стоит говорить их ему. И любому другому парню в этих местах, если уж на то пошло.
– Фрэнк. – Пэт нахмурилась.
– Скучно вам точно не будет, Анна, – продолжил он. – Он тут с прошлого лета. Зимой уезжал посмотреть Европу, потом опять вернулся. Через несколько месяцев уедет навсегда. Сезон закончится, и он вернется домой. Говорят, он должен принять ферму у старого отца, который сильно болеет. Для него это путешествие – последняя возможность еще несколько месяцев наслаждаться свободой, прежде чем он повесит на себя это ярмо.
– Я и не сомневаюсь, – с легкой улыбкой сказала Анна, – что Лиам Харпер – парень не промах.
Они перешли к супу из лангустинов, встреченному бурными восторгами. Суп удался, признала Анна. Даже в знаменитых «Четырех сезонах» с их мишленовскими звездами лангустины не могли быть такими свежими, как те, что Лиам выловил и принес к ее порогу.
