Анна посмотрела на лодку, на которой они приплыли, и на название, гордо красовавшееся на ее боку.
– «Радость Кэсси», – прочла она. – Это лодка вашей жены?
Роберт Маккензи кивнул:
– Мой свадебный подарок. Мы не могли позволить себе дом, но я купил лодку, чтобы у Кэсси была своя собственная. – Он покачал головой, словно дивясь своей юношеской глупости. – Мы выходили в море в любую свободную минуту. – Он смущенно посмотрел на Анну. – Извините.
– Извинить? За что?
– Забиваю вам голову рассказами о покойной жене.
– Я сама спросила, – возразила Анна. – Так или иначе, я хотела бы извиниться за то, что заговорила о Кэсси во время нашей первой встречи. Я не знала, что вы ее потеряли. Простите за бестактность.
Роберт поерзал на камне, и их плечи соприкоснулись.
– Это не бестактность. Вы не знали.
– И все же, – настаивала Анна. – Я прошу прощения. И можете говорить о Кэсси, если хотите. Я не буду вас останавливать.
Он слабо улыбнулся:
– Будьте осторожны. Это очень щедрое предложение.
– Вы так считаете?
Роберт снова посмотрел на воду:
– Слушать рассказы о чужом горе – трудное дело, верно? Люди убеждены, что способны на это, но обычно не выдерживают. Кроме того, Кэсси нет уже пять лет. Все вокруг считают, что мне пора перевернуть страницу. И двигаться дальше.
Анна разглядывала его профиль.
– Что они подразумевают под «перевернуть страницу»? Не вспоминать о любимой женщине? Но так не бывает, согласитесь. Получается, вы должны забыть о своем чувстве? Вряд ли это возможно. Единственный выход для вас – сделать его частью своей жизни. Как и когда – это никого не касается. У скорби нет временных рамок. И не существует дорожной карты, которая поможет вам пройти этот путь. Каждый по-своему справляется с горем.
Роберт удивленно посмотрел на нее:
– Откуда в вас столько мудрости?
Она отвернулась.
– Простите, – тихо произнес он. – Теперь я сморозил глупость. Вы сами через это прошли.
– У меня недавно умер отец, – призналась Анна. – Я уехала из дома, когда поступила в колледж, а из-за своего бывшего в последние несколько лет приезжала реже, чем следовало бы. Смерть отца стала для меня серьезным ударом. Я очень по нему скучаю. Это чувство накатывает на меня в самые неожиданные моменты. Осознание, что я больше никогда его не увижу. Мы так долго были с ним только вдвоем.
Она отвела взгляд, но краем глаза все же заметила, что Роберт понимающе кивнул.
– Точно такое же чувство, как после смерти матери, – продолжила Анна. Я видела, как отец переживает те же чувства, что и вы. Мне исполнилось десять, когда она умерла, а папа… Не думаю, что он смирился с ее уходом. До конца – нет. Мне кажется, они с мамой были созданы друг для друга, как вы с Кэсси. Хотя нельзя сказать, что он больше не знал счастья. В его жизни случались и радостные моменты, довольно много. Но на это потребовались годы, и почти все свое время он посвящал мне. Отдавал все силы, чтобы вырастить и воспитать меня, и я не уверена, что у него оставалось достаточно времени на себя. Он был так молод, когда она умерла. Оглядываясь назад, я жалею, что папа больше никого не встретил. Но я никогда бы не сказала ему, что для этого нужно забыть мою мать. И не думаю, что он сумел бы, даже если бы попытался.
Роберт кивнул.
– Беда в том, что я не знаю, как без нее жить. Мы знали друг друга с детства. Вместе росли, у нас были общие друзья. – Он покачал головой. – Здесь все напоминает о ней. В каком бы месте я ни оказался, я вспоминаю ее. Бывает, я даже забываю, что ее нет с нами. Робби тоже. Иногда я смотрю на него и вижу ее. Без Робби я бы не выдержал. Он дает мне силы начинать новый день. Будь я один… Не уверен, что видел бы в этом смысл. Думаю, то же самое чувствовал ваш отец.
Они умолкли, допивая остатки кофе.
– Еще я хочу извиниться за утренний инцидент, – сказал Роберт несколько минут спустя. – Судя по тону, он пытался подобрать нужные слова. – Я имею в виду Дугласа Маккина. Это непростительно.
– Вы не виноваты.
– Да, но… – Он снова смущенно пожал плечами. – Его намеки. Я не поэтому предложил привезти вас сюда. Я не хочу, чтобы вы думали, что я чего-то вынюхиваю, докапываюсь. Ну, вы понимаете. Я не по этой части.
– Знаю.
Роберт наклонил чашку, вылив последние капли кофе на песок.
– Маккин – вздорный старый хрыч, ненавидящий женщин. Его злобу нельзя ничем оправдать. Но он не виноват в свалившихся на него бедах.
– Ну да. – Анну не интересовали неприятности Дугласа Маккина, какими бы они ни были. Должно быть, это отразилось в ее тоне, потому что Роберт Маккензи в ответ лишь улыбнулся и кивнул. Но его слова заставили Анну вспомнить о «Счастье рыбачки» и о споре по поводу владения домом, о котором рассказывала Пэт. – Все дело в «Счастье рыбачки»? – спросила она. – По словам Пэт, он вечно брюзжал, что дом по праву принадлежит ему.
– Старая история, – рассмеялся Роберт. – Как бы он ни хотел, чтобы все в нее поверили, в ней нет ни слова правды. Брен владела домом на законных основаниях. Дело в том, что у нее не было братьев. Только сестра, да и та умерла молодой. Отец Брен был рыбаком. По рассказам Барбары – матери Кэсси, – в юности они вместе работали на разделке сельди, но Брен всегда хотела выходить в море наравне с мужчинами – добывать сельдь, а не потрошить ее.
Анна сморщила нос:
– Как я ее понимаю.
– Естественно, – согласился Роберт и снова улыбнулся. – Но женщины разделывали рыбу, чинили сети и вели хозяйство. Мужчины ловили рыбу. Так уж повелось. И все же отец Брен, вероятно, оставил бы ей лодку – по словам Барбары, для своего времени он отличался дальновидностью. Она владела бы судном и распоряжалась им на берегу, но ни один мужчина не согласился бы выйти в море вместе с Брен, а без этого лодка приносила бы одни убытки. Когда ее отец заболел, он продал дом и лодку Дугласу Маккину и расплатился со всеми долгами, чтобы они не висели на дочери. Семья Маккинов проживала по всему побережью между Криви и Геймри и владела несколькими лодками. Они слыли обеспеченными людьми.
– Это случилось до того, как Брен переделала «Счастье рыбачки»?
– Да, конечно. В те времена семья держала там рыбацкие снасти.
– Дайте угадаю, – сказала Анна. – Маккин думал, что в результате сделки получит и сарай.
– В точку. Но Брен заставила отца внести в договор пункт, по которому сарай принадлежал ей. И чтобы предупредить возможные споры, даже заплатила ему – из тех денег, что заработала на разделке сельди. Договор о покупке вам должен был показать нотариус – разве вы его не видели?
– Мне не пришло в голову попросить. Я должна… Мне бы хотелось взглянуть.
– Брен оставила его на хранение у нотариуса. На всякий случай. – Увидев выражение лица Анны, Роберт рассмеялся. – Вряд ли она боялась, что Дугги попытается украсть документы. Думаю, даже он не зашел бы так далеко – скорее всего, это было делом принципа. В шторм пятьдесят третьего многие лишились своих лодок. Наверное, Брен хотела, чтобы документ без труда нашли в том случае, если дом сильно пострадает от очередного бедствия.
