– Всегда, всегда пользуйтесь презервативом, никогда, никогда не позволяй ему уговорить тебя на то, чего ты не хочешь делать. И начни принимать таблетки.
После этого разговора Анна отправилась к врачу и выложила ей все свои сомнения. Доктор Джеффрис, к которой она потом будет ходить всю жизнь, внимательно слушала ее, время от времени кивая.
– Тебя уже давно это беспокоит, так? – спросила она, когда Анна закончила свой рассказ. – Дело в том, что с теми же проблемами столкнулась и твоя мать. Собственно, цикл у нее был таким нерегулярным, что о твоем существовании она догадалась только на третьем месяце беременности.
Анна уже давно не вспоминала о том разговоре. Теперь она не принимала таблетки, в отличие от долгих лет, прожитых с Джеффом, – тогда он настоятельно этого требовал, хотя при ее нерегулярном цикле вероятность забеременеть была невелика. Но Джефф в это не верил и слышать не хотел о том, что гормоны, содержащиеся в противозачаточных таблетках, вызывают у нее зуд и перепады настроения. «Презервативы не дают стопроцентной гарантии. Всякое бывает. И мне ни к чему лишнее беспокойство. Просто прими таблетку. В чем проблема?»
Противозачаточные таблетки – первое, от чего она отказалась после разрыва с ним, отчасти потому, что не собиралась так быстро начинать новые отношения.
«Но мы с Лиамом пользовались презервативами, – подумала она. – Каждый раз. Всегда. Или нет? Разве что… Однажды, в самом начале, когда мы оба слишком много выпили, возможно… возможно…»
Сердце замерло у нее в груди. О боже. Ведь так не бывает, нет же? Она не беременна. «Я очень долго сидела на таблетках. Все говорят, что для восстановления требуется уйма времени. А цикл у меня и так нерегулярный, да еще возраст. И это случилось только один раз, только один».
Она села на диван, и фрагменты головоломки в ее голове вдруг встали на место. Необъяснимая, ужасная усталость, тошнота и слабость по утрам.
О боже. Боже.
Анна попыталась успокоиться. Так или иначе, нужно окончательно убедиться, и чем скорее, тем лучше. Откладывать нет смысла. Возможны лишь два варианта: тест даст отрицательный результат, и тогда она посмеется над своими переживаниями, или положительный – и тогда ей придется решать, что с этим делать. Собравшись с духом, Анна встала, надела куртку, взяла ключи и направилась к двери.
Через час она уже вернулась и стояла в ванной «Счастья рыбачки», обеими руками опираясь на крошечную раковину. Тошнота, терзавшая ее утром, превратилась в тугой ком тревоги, приправленной чем-то вроде предчувствия, от которого замирало сердце и сжимался желудок.
Под влиянием профессии у Анны обострилось восприятие времени, и она могла с точностью определить, сколько длится тот или иной период. Выждав четыре минуты, она опустила взгляд на белую трубочку. Ей даже не потребовалось подносить ее к глазам, чтобы узнать правду.
Две жирные голубые полоски. Две.
Колени у Анны подогнулись, и она опустилась на пол, привалившись к стене между раковиной и дверью. Несколько секунд она находилась в полной прострации. Потом прижала ладонь к животу, но поняла, что это глупо – чувствовать там еще нечего. Ему не больше шести недель, этому маленькому комочку клеток, который может перевернуть всю ее жизнь.
Холодные плитки пола заставили ее встать. Анна поднялась и, словно в тумане, побрела в гостиную. Потом села на диван, уперлась локтями в колени и закрыла руками лицо.
Беременна.
Моя милая шелки!
За нашим парнем нужен глаз да глаз. Сегодня я застукал его, когда он собирался взять ялик, чтобы самостоятельно выйти в море. Мы как раз думали отправиться к дельфинам, но мне позвонили, и я сказал ему, чтобы он сидел на месте, пока не придет Барбара, и что дельфинам придется подождать. Когда я повернул голову, то увидел, как он тайком выходит из дома с рюкзаком за плечами. Он сказал, что обязан проверить дельфиньего детеныша. Пришлось проводить его до самой двери Барбары, чтобы не сбежал.
Мы воспитали ответственного ребенка, иногда даже слишком, во вред ему самому, и меня это беспокоит.
Присмотри за ним, ладно? Сам я не слишком хорошо справляюсь.
Глава двадцать первая
– Куда ты пропала? Надеюсь, ты меня не избегаешь. Непонятно, почему не отвечаешь.
Утром в воскресенье Анна прослушивала сообщения, записанные на автоответчике ее телефона.
– Я не говорила с тобой целую вечность, – продолжала Кэти. – Только электронные письма и текстовые сообщения. Ну же, подруга, позвони мне. Я хочу знать, как проходят ланчи.
Анна подождала звукового сигнала, затем удалила сообщение и побрела на кухню. Сегодня утром обошлось без рвоты; осталась только постоянная, но вполне терпимая тошнота. Наливая воду в чайник, она смотрела в окошко над раковиной. Сегодня море было неспокойным: лазурные и бирюзовые завитки сплетались в полосу подгоняемого ветром прибоя. Беспрерывное движение волн, округлых и одновременно угловатых, успокаивало ее мозг, утомленный бегавшими по кругу мыслями и физической усталостью.
Ответ на вопрос Кэти: очень хорошо. И в пятницу, и в субботу за столом было полно гостей, и на этот раз Дуглас Маккин им не мешал. Для Анны ланчи стали приятной смесью работы и непринужденной болтовни. Она уверенно справлялась с суетой на кухне, радуясь, что физический труд отвлекает ее от раздумий о ребенке.
Но наступило воскресенье, дел у нее нет, и ничто уже не удержит поток мыслей, которые накатывали снова и снова, словно волны за порогом ее домика. Она заварила себе чай и села на диван, прислушиваясь к завыванию ветра у стен «Счастья рыбачки», пытаясь представить, как Брен сидит на том же месте, обдумывает непростое положение, в которое она попала, и пытается пробиться сквозь туман неопределенности к трудному решению. Хотя вряд ли. Размышляя о Брен Маккензи, она рисовала в своем воображении решительную, собранную женщину, которая всегда знала, чего хочет, женщину, которая сама выбрала себе жизненный путь – простой, прямой и ясный. Кто еще мог посмотреть на этот старый каменный сарай, увидеть, что он пригоден для жилья, а потом превратить его в такое уютное гнездышко? В те времена женщинам с этого сурового скалистого шотландского побережья была уготована другая судьба. Анна даже немного жалела, что Брен нет здесь, рядом с ней. Наверное, она оказалась бы хорошим слушателем – сидела бы с чашкой горячего чая напротив нее, по другую сторону кофейного столика, и терпеливо внимала жалобам Анны. Что бы посоветовала ей Брен? Она не вышла замуж, не завела детей. Стало ли это сознательным выбором, гадала Анна, или просто ей не представилось возможности?
Но Брен здесь нет, и прежняя хозяйка дома не поможет ей найти ответы на все вопросы, особенно на самый трудный – дать который может только она сама. Анна поднесла чашку к губам и с удивлением обнаружила, что уже выпила весь чай. Она встала, еще раз включила чайник и посмотрела на часы. Почти десять. Обычно в это время Глинн и Дэвид стучали в дверь, приглашая на прогулку, но они на неделю уехали в Португалию погреться на настоящем солнце. Анна ждала, когда заварится вторая за сегодняшнее утро порция чая; когда она добавляла в чай молоко, сердце у нее билось чуть быстрее обычного. Она подошла к телефону и набрала номер Кэти.
