Почему не становится легче? Все говорят, что должно. Но не становится.
Люблю тебя. Я как заевшая пластинка, все время возвращаюсь на то же место.
P. S. Свёкла. Прости, в последнее время ее не было. Не знаю почему.
Глава двадцать третья
– Судоходство в Северном море причиняет вред китообразным, – авторитетно заявил Молодой Робби. – Мы не знаем, сколько дельфинов и китов погибают из-за столкновения с кораблями, потому что огромный контейнеровоз даже не заметит удара, а потом тело животного опускается на дно.
– Ужасно, – сказала Анна, наблюдая, как он с неизбывным усердием раскатывает тесто. – Бедняжки.
– Да, – согласился Роберт. – А еще чужеродные виды, которые попадают в море с балластной водой. У контейнеровозов в трюме есть специальные отсеки, куда набирают воду, чтобы уравновесить груз. Там тысячи галлонов. Если, например, они набирают балласт около Японии, а потом приплывают сюда и разгружаются, то им нужно спустить эту воду – вместе со всем, что в ней есть. А с изменением климата наши моря становятся теплее, и виды, которые раньше тут не выжили бы, начинают размножаться, а это плохо для местной экосистемы, потому что разрушает пищевую цепочку. Так у нас появились колонии морских козочек и кожаной морской струи.
– Чего? – рассмеялась Анна.
– Кожаной морской струи.
– Ты придумал это название!
– А вот и нет! – Роберт тоже рассмеялся. – Они на самом деле существуют. Родом из Азии, а теперь встречаются и у нас. Поищите их.
– Обязательно, – заверила его Анна и передала резак для теста. Он склонился над столом, сосредоточенно вырезая круги с рифлеными краями. «Ему всего десять, – подумала она. Одиннадцать лет назад его еще и на свете не было, и вот он здесь, помогает мне с печеньем и рассказывает о том, о чем я понятия не имею».
– Рыболовство тоже создает проблемы, – продолжал мальчик. – Потерявшаяся сеть остается в море много лет. Рыба запутывается в ней, дельфины ныряют за рыбой и тоже запутываются. Потом они задыхаются, и это плохо. – Он отвлекся от теста и серьезно посмотрел на нее. – Вот почему вы должны подавать за своим столом только рыбу, которая выловлена экологически безопасным способом. Смотрите на этикетки.
– Поняла, – кивнула Анна. – Ты что-то говорил о сетях во время нашей первой встречи. Помнишь, когда я дала тебе попробовать морской портулак?
– А, да, – сказал мальчик. – Там часто находят потерявшиеся сети, особенно после шторма. – Он вдавил резак в последнюю пластину теста и выпрямился. – Так правильно?
– Отлично. Теперь нужно разложить их по углублениям. – Она передала мальчику противень.
Робби с самым серьезным и сосредоточенным видом кивнул, и Анну захлестнула волна любви к мальчишке. Она не жалела, что согласилась провести с ним этот вечер, – на самом деле, когда Роберт позвонил и спросил, не присмотрит ли она за парнем у них дома, Анна едва не сказала «нет».
– Я?
– Мне очень неловко, – объяснил Роберт, – и я не обратился бы к вам с такой просьбой, но меня вызвали на спасательное судно, а Барбара вечером будет в Инвернессе. Сегодня не мое дежурство, но Майки слег с какой-то желудочной напастью, а Робби умолял позвать вас. Говорит, завтра в школе устраивают благотворительную распродажу выпечки, и хочет, чтобы вы помогли ему что-нибудь приготовить. Конечно, вы можете отказаться – я попрошу кого-нибудь другого. Он без проблем побудет один пару часов, пока я найду, кто за ним присмотрит. Просто не хочется оставлять его на весь вечер.
– Нет, нет, – ответила Анна. – Все в порядке, не волнуйтесь. Я буду через полчаса.
– Спасибо, Анна. – В его голосе слышалось явное облегчение. – Чувствуйте себя как дома. Я вернусь, как только смогу.
Так Анна оказалась в семейном гнезде Маккензи, двухэтажном каменном доме в тихом месте чуть выше лабиринта узких и крутых улиц Геймри. К тому времени, когда она добралась до дома, Роберт уже ушел. Молодой Робби открыл дверь с сияющей улыбкой на лице, и от этой искренней радости у Анны сжалось сердце. Мальчик предложил ей чай с печеньем на большой кухне, слегка запущенной, что делало ее еще уютнее, и, когда Анна обхватила ладонями кружку, остатки неловкости исчезли, – здесь она чувствовала себя почти как дома. Дверца холодильника пестрела фотографиями и записками, в углу одного из окон притаилась паутина, на кухонном столе рядом с недоделанной домашней работой возвышалась стопка писем. Анне очень давно не приходилось бывать в подобном месте, с его естественной атмосферой семейной жизни.
– Какая у нас будет начинка? – спросил мальчик, аккуратно укладывая на противень последний кружок теста с рифлеными краями.
– У тебя есть джем? – Анна подошла к духовке и зажгла ее. – Пирожным с джемом успех гарантирован.
Молодой Робби сморщил нос:
– Может, сделаем что-нибудь поинтереснее? А то Королева Виктория опять победит, а этого никто не хочет.
– Королева Виктория?
– Девочка из моего класса. Она первая во всем. И любит, чтобы все об этом знали. Хочу хоть раз утереть ей нос.
Анна рассмеялась:
– Хорошо. Тогда посмотрим, что тут можно сделать. Поставь их в холодильник – пусть охладятся минутку. Твой папа не будет возражать, если я гляну, что у него есть в шкафчиках? Если нет, придется что-нибудь поискать в магазине – он еще открыт.
– Он не будет против. Продукты там, наверху. – Робби, идя к холодильнику с подносом в руках, вздернул подбородок, указывая на четыре шкафчика над рабочим столом.
Анна открыла первый, в котором обнаружились довольно аккуратные ряды консервов и пакетиков с приправами, и быстро перешла ко второму. Ей показалось, что он ничем не отличается от первого, и она хотела уже захлопнуть дверцу, как вдруг замерла, не веря своим глазам. Весь шкафчик заполняли пирамиды из банок с маринованной свёклой. Вероятно, там стояло не меньше полсотни неоткрытых банок.
– Нет, – раздался сзади голос Молодого Робби. – В другом шкафчике.
– В этом доме обожают свёклу, да?
– Нет, – вздохнул мальчик. – Папа ее не выносит. Называет дьявольским овощем. Его тошнит от одного запаха. Никогда даже банку не открывает. – Анна обернулась и с удивлением смотрела на него. Он пожал плечами. – Я пару раз пробовал. Нормально.
– Тогда почему…
– Мама любила. Бабушка говорит, что она ела много свёклы, когда ждала меня, и они шутили, что я должен родиться бордового цвета. А папа, он каждый раз покупает банку, когда идет в магазин. Говорит, что даже не осознает этого, пока не вернется домой и не найдет ее у себя в сумке. Но выбросить не может. И она остается. Видели бы вы кладовку под лестницей. Она так забита свёклой, что мне приходится держать скейтборд в комнате.
Анна снова посмотрела на банки с маринованной свёклой. Во рту у нее пересохло.
