– Когда что-то не нравится, в этом, по крайней мере, не участвуют.
Леора вывернулась из его рук, повернулась, хотела уйти, но Эрих мягко придержал её за запястье.
– Считаешь, сделать вид, будто ничего не происходит, честнее? – спросил серьёзно, даже брови чуть нахмурил.
– Нет, не считаю, – не сразу, но всё-таки ответила Недил.
На принца она не смотрела, а вот волчица, кажется, глядела прямо на кадета. И ничего, кроме лютой ненависти в этом взгляде не было.
Кто только додумался, будто у животных нет эмоций, что они ничего не чувствуют?
***
Когда солнце окончательно угомонилось, воздух стал ещё гуще, ещё жарче. На каждом перекрёстке, у каждого дома разожгли костры, в конец ошалевшие люди размахивали факелами, не глядя, куда летят искры, даже малышня носилась с горящими смолистыми веточками. Оставалось только поражаться, почему до сих пор ни одного пожара не случилось.
Но у Леоры на удивление уже сил не осталось. Эрих, видимо, желая искупить промах, развлекал кадета, как мог. В результате чего Недил едва ноги волочила и ни соревнования по набрасыванию подковы на шест, ни орехи в меду, ни даже местная знаменитость, за мелкую монету готовый сожрать хоть глиняный стакан, хоть миску, хоть горшок, её не впечатляли. В танцах же и хороводах она изначально участвовать отказалась наотрез. Но и уходить не соглашалась.
Наконец, храмовый колокол, замолчавший было ещё утром, ударил вновь и все остальные звуки затихли, будто город подушкой накрыли, только потрескивание огня и было слышно. Люди замерли, подняв головы, словно пытаясь что-то рассмотреть на чёрном беззвёздном небе. Их лица, подсвеченные факелами, выглядели жутковато. А колокол всё бил и бил: десять раз, двадцать.
В один миг народ стронулся с места, потёк к площади. Леора, теперь уже сама схватив принца за руку, двинулась вместе со всеми, побежала почти, плюнув на стёртые непривычными башмаками пятки, стараясь оказаться впереди.
Люди, выходя на площадь, вставали там же, где и днём, но только сейчас их останавливали грубо сколоченные щиты и крепкие парни с длинными шестами, стоящие за ними. Сбоку от клетки бесновались за хлипкой выгородкой псы. Мальчишки, подзуживая собак, швыряли в них камешки, веточки, огрызки, но животные, и без того осатаневшие, в понукании не нуждались.
Когда к статуе вышел жрец, Леора пропустила. Он просто появился у каменного постамента – белый, в снежном балахоне, седой, как лунь, с тщательно расчёсанными, длиннющими бородой и волосами, с посохом, в трогательном венке на голове.
– Дети мои! – возвестил старик неожиданно зычным голосом. – Настал вечер великого Лово! Ныне и присно и во веки веков мы отмечаем сей день избавления от чудовища Левого…
Недил, подхватив юбки, чтобы не мешались, отработанным на министерских пикенёрах приёмом, поднырнула под шест, протискиваясь мимо охранников, оказавшись у самого щита. Парень слева покосился на неё, но ничего не сказал, лишь ухмыльнулся понимающе.
– Ты куда? – всполошился Эрих, протянул руку, ловя её за блузку.
Вот его молодчик тихонько пихнул шестом, тесня обратно.
– Не боись, паря, ничего с твоей кралей не сделается, – пробухтел бугай добродушно, – я пригляжу.
На него зашикали, требуя тишины, видимо, чтоб не мешал слушать жреца. А Недил отвечать и не собиралась. Да она вообще слабо понимала, что у неё за спиной делается. Потому что по другою сторону круга, прямо напротив неё, тоже за щитом стояли Эрна и Редиш. И они кадета заметили – метресса коротко, но очень выразительно усмехнулась, умудрившись через всю площадь окатить Леору таким призрением, что волоски на руках дыбом встали. Маркграф же был бесстрастен, как всегда, стоял, скрестив руки на груди.
Недил вцепилась в доску щита до занывших костяшек, подалась вперёд, пытаясь передать, внушить, донести…
Ну пойми же, пойми! От тебя же ничего скрыть невозможно! Ты же всё знаешь! Разве сложно догадаться? Только не тебе. Так пойми же! Дай себе труд в кой-то веке меня разглядеть. Ты же знаешь, кто я, какая я, ты всех изучаешь, как под лупой…
Генерал повернул голову, что-то Эрне говоря, опять на Недил посмотрел. И едва заметно, медленно наклонил голову, то ли прощаясь, то ли просто кивая. Развернулся, шагнул в толпу – люди тут же закрыли и его, и магичку.
Но это было уже совсем неважно.
– Леора, – окликнул Эрих.
В который раз, интересно? Недил улыбнулась собственным побелевшим костяшкам, отпуская щит. Кто сказал, что одного безумства на день достаточно? Почему бы не совершить два или десять? В конце концов, если тебе оставляют на выбор два пути, надо искать третий. Иначе только и останется… трепыхаться.
Леора легко, даже в юбках не запутавшись, перемахнула через щит, никуда не торопясь, пошла к клетке. Толпа дружно ахнула. Жрец, поспешно ковыляющий к ступеням храма, остановился, оборачиваясь. Мужик, готовящийся крюком, насаженным на длинную палку, поднять половину решётки, замер. Дугой, почти уже открывший калитку собачьего загона, тоже.
– Дева, ты ума лишилась? – изумился белоснежный старец.
– Точно, – подтвердила Недел.
Кадет присела на корточки перед решёткой – сильно и остро пахнуло зверем. Нос так и стоявшей волчицы – Леора только сейчас заметила, как дрожат от напряжения её лапы – оказался всего-то в двух ладонях от лица девушки. Волк за перегородкой приподнял морду, словно что-то учуял.
– Уйди, добром прошу, – не то с угрозой, не то в растерянности приказал жрец.
– Это я тебя… добром прошу, – отозвалась Недил, поднимаясь, переливая струйку огня из ладони в ладонь, как воду или скорее, кисель. Красновато-оранжевое пламечко собиралось в пушистый мячик, разгоралось. Кадет наклоняла руку, струйка жидкого пламени, текущая неохотно, против собственной воли, собиралась в лужицу, лепилась шариком. – Как думаешь, старче, что будет, если я сейчас залеплю вот этим прямо в ваш забор? Думаю, полыхнёт знатно. Огня-то кругом море. Слышал: из искры возгорится пламя? А у меня тут побольше искры будет.
Снова кто-то ахнул, разочарованно захныкал ребёнок. А в ушах Леоры уже звенеть начало, перед глазами чёрные мушки мелькали. Видит Отец, спалить всю эту площадь к Левому было гораздо прощё. Наверное, что-то вроде этого и пришлось бы делать, не расщедрись со скуки метресса Эрна на наставничество.
– Что тебе нужно, дочь демонов? – фальцетом крикнул жрец, потрясая посохом.
– Телегу с лошадью и двух крепких парней, которые помогут клетку загрузить. Сегодняшнее жертвоприношение отменяется, прошу прощения за подпорченное веселье. Но вы вполне можете спустить собак друг на друга. Даже и не фигурально, – любезно пояснила Недил. – Ах да! Волчата где?
– Лю-уди! – возопил старик, задрав и посох, и свободную руку к небу. – Зрите, как бесовские выродки друг дружке тянутся, как спасти от справедливой участи норовят. Мерзкая Отцу колдунья вступается за зверя, сиречь воплощение Зверя ужасного…
