От свечения Редиша Недил шарахнулась, как Левый от молитвы, едва из транса не выпав. Хотя очень хотелось не отшатываться, а, наоборот, завернуться, как кошка в одеяло. Кататься, купаясь в золотисто-солнечном, тёплом, сладком, нежится и подставлять под ласку то пузо, то ушко. Ловя лапами солнечные зайчики заботы, блескучую россыпь умильной, едва не отцовской, нежности, тереться об ярко-алое, острое, как пика, хоть и тусклое сейчас желание.
Вот ведь человек! Какой волей надо обладать, чтоб всё это сдерживать? Ведь раньше она даже тени, даже случайно ничего подобного не улавливала? Хотя, может и не улавливала потому, что эмпат из неё так себе?
Дальше, дальше…
– Рядом один, – собственный голос Недил слышала издалека и страшно заторможенным. – Нет, двое. Им страшно. Встревожены.
– Чем?
Редиш, кажется, говорил ещё медленнее, почти шмелём гудел.
– Не знаю. Нет, они не знают. Не понимают. Ждут.
– Ещё кто-нибудь?
– Да. Много.
– Сколько?
– Не могу, не знаю. Они ещё дальше, но в другую сторону. Им тоже страшно, но по-другому. Тоже ждут, но другого. Больно…
– Тебе?
– Нет. Им.
– Это те, кого со мной взяли. Всё, хватит. Леора!
Резко выдранная из ярко-разноцветного мира Недил пошатнулась, вслепую нашаривая опору. И нашла – её удержали, поддержали. Виски прошило огненным копьём так, что к горлу подкатил душно-кислый ком тошноты, а под закрытыми веками замерцали зеленоватые кольца.
– Теперь и мне больно, – едва сумела выговорить сведёнными судорогой губами кадет. – Милорд, напомните потом обучить вас основам техники безопасности при магдействиях.
– Извини, не подумал, – чужая рука чувствительно сжала её локоть. – Возвращайся назад в подвал. С двумя я как-нибудь без тебя справлюсь.
– И устроите звон на весь замок, – фыркнула Леора, смаргивая с глаз тошнотворную зелень. Голова болела так, что хотелось её открутить и приставить другую. – Давайте, поворачивайте ваш рычаг. И постарайтесь сделать это побыстрее.
Редиш выплюнул сквозь зубы ругательство, помянув все интимные части Левого, но дальше спорить не стал. А Недил, навалившись спиной на стену, вяло размышляла, сколько в империи найдётся мужчин, не просто способных поверить в женские, пусть и трижды магические, возможности, но ещё и всё на кон поставить, рассчитывая только на них? Девяносто девять из ста отправили бы всё-таки её в подземные комнаты, и пошли волосатой грудью на амбразуры.
Демоны всех побери, такое отношение льстит.
Кстати, у марграфа грудь безволосая.
– Вы готовы, кадет?
– Да, – заверила Леора, отлипая от стены.
Ушераздирающий скрежет отодвигаемой плиты полоснул по несчастному, кажущемуся даже мягким черепу новым кнутом боли. А щель, подсвеченная плещущим пламенем факелов, росла мучительно медленно, мгновения растягивались до бесконечности. Недил напряжённо прислушивалась, почти вьяве слыша грохот подкованных сапог по каменным плитам, бряцанье оружия, оклики…
Увидеть две донельзя удивлённые физиономии в просвете между плитой и стеной она никак не ожидала. Стражники, видимо, решившие глянуть, что это такое происходит, с круглыми, как монеты, глазами, таращились на неё, а она на них. И слова формулы драконьего пламени, должного выжечь весь тюремный коридор до пепла, так и остались недоговорёнными, повисли в воздухе.
К счастью, Редиш оказался расторопнее и удивляться не стал. Он просто перескочил ступеньки и приложил две торчащие в проёме головы друг об друга. С первого раза эффекта это не произвело – стражники-то были в шлемах – пришлось повторить. Да ещё и поддать, чтобы окончательно успокоить так и не оправившихся от удивления вояк.
– Любопытство всё-таки порок, причём порой смертельный, – проворчал генерал, снимая с солдата ремень вместе с перевязью. – Но, кажется, это у нас семейное.
– Что? – растерянно уточнила Леора, натирая виски.
– Долбать других лбами, – пояснил генерал. – Как тебе название: удар Недил-Редиша? Кстати, а как ты относишься к обращению «миледи Редиш»?
– Что? – повторила кадет, окончательно переставая понимать происходящее.
– Говорю, помоги связать. Ключей у них, понятно, никаких нет, придётся замки взламывать. Кстати, у тебя нет идей, почему на охране всего двоих оставили?
– Ни одной, – искренне заверила его Недил, наконец, догадавшись выбраться из ямы.
– И у меня ни одной, а это плохо. Так, кадет, план меняется. Бежать никуда не нужно, прятаться тоже. Держитесь поближе ко мне, за спиной. Понятно?
Ну вот и пошли волосатые груди на амбразуру. Можно расслабиться, оставив в покое иллюзии об эмансипации.
***
Редиш на самом деле ненавидел словосочетание «оно само» и искренне верил, что «само» никогда не получается, всегда есть чей-то умысел. Но недаром же говорят: «Хочешь рассмешить Отца – расскажи ему о своих планах». Или принципах. Или мировоззрении. В любом случае он найдёт способ тебя переубедить.
В тот вечер стражи не хватало не только в замковой тюрьме – её везде практически не было. И случилось это на самом деле «само». Ну, практически само.
Дело в том, что Черногорский замок окружали аж две крепостные стены, что и обеспечивало его неприступность. Первая – построенная в одно время с господским домом – особой высотой не отличалась, зато поверху могла спокойно телега проехать, настолько она была широка. Конечно, строители предусмотрели в ней и ворота. Но из-за ширины самого сооружение проход между внешней створкой, которой служил подъёмным мостом через ров, заброшенным за ненадобностью, и внутренней решёткой, выглядел как самый настоящий туннель.
Между новой стеной и старой драгоценное замковое пространство тоже не пустовало. Раньше здесь липли друг к другу хибарки прислуги, одаренных милостью жить при господах, стояли конторы перекупщиков копчёной рыбы и мехов, имелся и маленький рынок, на котором крестьяне беспошлинно сторговывали, что в огороде выросло или мимоезжие торгаши приволокли. Ну а сейчас всё было забито палатками-казармами, лазаретами и полевыми кухнями. Понятно, что и народа тут с утра до вечера, да и ночью тоже, толклась тьма.
В новой стене, высокой и крепкой, тоже, естественно, ворота имелись, и в них, конечно, решётки.
Дураком короля без трона никто не называл, да и опыт он кое-какой поднабрал. Не сразу, но и до него дошло, чем грозят костры, горящие по ночам в горах. Потому он и приказал подготовить внешнюю стену к осаде, запастись дровами для котлов с каменным маслом[1] и кипящей водой; стрелами для лучников, пороховыми закладками для четырёх мортир; шестами, чтобы сталкивать приставные лестницы. Хотя это уже казалось совсем лишним.
По его же распоряжению внешние ворота держали закрытыми, опуская их только по нужде. К сожалению, к решёткам такая строгость была неприменима – через новую стену внутрь замка и обратно постоянно народ сновал. Но от крестьян с вилами и старого подъемного моста вполне достаточно, под градом стрел, да без доспехов, поди-ка выбей окаменевшие от времени дубовые плахи толщиной в локоть.
