– Рис. Доктор. Это было похоже на виски.
– Они оба пили?
Следователь кивнул. И в этот момент Клод Уивер отключился. Он просто упал на бок без предупреждения. Спектор бесстрастно смотрел на романиста.
– Лучше отнести его в дом, – сказал Флинт. Два констебля перетащили его бессознательное тело через порог дома Спектора и скрылись из виду.
– Что ж, – пробормотал Спектор. – Это меняет дело.
– Уж конечно, – ответил Флинт. – До этого я просто ничего не понимал, а теперь полностью ошарашен.
– Правда? – Спектор улыбался. – А я подумал, что это многое проясняет.
Флинт застонал от досады:
– Вы можете идти, мистер Грейвс. Но завтра вам придется сделать официальное заявление.
Когда волнение улеглось и Флинт и Спектор снова остались одни в сумрачном доме на Джубили-Корт, инспектор потребовал ответа:
– И что же, по-вашему, все это значит? Конечно, это доказывает, что убийцей был Клод Уивер.
– Я думаю, это доказывает как раз обратное.
Флинт нахмурился:
– Судя по описанию Грейвса, Уивер был тем самым таинственным посетителем, о котором нам рассказывала Олив Тернер. Она, должно быть, ошиблась, когда сказала, что не узнала его. Очевидно, она не тот непогрешимый свидетель, за которого мы ее принимали. Он был в кабинете доктора с одиннадцати до одиннадцати сорока пяти. Но почему она его не узнала? Он был переодет?
– Я думаю, ответ намного проще, инспектор. Я думаю, она сказала нам, что никогда не видела его раньше, потому что она действительно не видела его раньше.
– Но Клод Уивер был постоянным пациентом. Она встречалась со всеми тремя пациентами много раз.
– Да. – Спектор радостно улыбнулся. – Разве это не чудесный трюк? Я думаю, что при всей своей любви к скрытности и обману Клод Уивер на самом деле довольно несчастный человек. Видите ли, он очень старался вести определенный образ жизни, но не получилось. Это, если уж на то пошло, его единственное преступление. В ночь убийства Риса его постигло несчастье. Забудьте об утверждении издателя, что Уивер увидел что-то, что расстроило его и заставило сбежать из ресторана. Мы знаем, что ему нечего было там видеть. Но что они обсуждали?
Флинт снова пролистал свой блокнот:
– Книги в мягких обложках или какую-то подобную ерунду.
– Верно. И слова, которые нам столь удачно процитировал издатель, были произнесены следующие: «Образованные люди всегда отличат настоящего Клода Уивера от фальшивок».
– И вот от этого он, спотыкаясь, ушел в ночь?
– Эти слова стали для него прозрением.
– Что?
Спектор продолжал:
– Есть кое-что, что все еще беспокоит меня во сне Флойда Стенхауса. Если я смогу понять его, то смогу понять и все остальное. Мне кажется, что в этих снах может быть что-то еще, что-то помимо очевидного символизма. Ответьте мне вот на какой вопрос: когда Флойд Стенхаус позвонил Ансельму Рису вечером двенадцатого, что сделал Рис?
– Отчитал его за столь поздний звонок.
– Да. А потом?
– Все равно выслушал сон.
– Хорошо. И?
– И… – Флинт задумался, – и записал его.
– Вот оно! – Старик щелкнул пальцами. – Олив Тернер слышала царапанье ручки Риса, когда он записывал сон Стенхауса. Что означает…
– Куда делись записи?
– Именно. Если Рис записал то, что рассказал ему Стенхаус, куда делись записи? Предположительно их забрал убийца. Но почему? Может быть, в самом сне было что-то уличающее его? Это кажется странным и совершенно невозможным, но почему бы еще эти страницы исчезли? – Спектор сиял. – Что-то еще исчезло. Подумайте о том, что Олив Тернер рассказала нам о кабинете доктора и о том, что было найдено на столе убитого, когда полиция наконец приехала туда.
– Я думаю.
– Хорошо, я дам вам подсказку. Уолтер Грейвс много чего не видел со своей точки обзора между деревьями. Но одну деталь он все же разглядел. Что это было?
Настала очередь Флинта просиять:
– Выпивка. Они пили.
– Он налил им обоим напиток из стеклянного графина. Но когда приехала полиция, на столе стоял только один стакан. Всего один во всем кабинете. И они искали везде, не так ли? Так куда же делся второй стакан?
Флинт внимательно осмотрел свои ботинки:
– Зачем убийце брать один из стаканов?
– Возможно, по той же причине, по которой он вырвал страницы со сном Стенхауса. Разгадай причину одного, и ты, вероятно, поймешь и второе.
– Вы ведь поняли, не так ли, Спектор? Не хотите дать мне подсказку?
– Пока нет. Но скоро дам, Флинт. Мне нужно сделать кое-какие приготовления.
– Для чего?
Глаза Спектора сверкнули в свете лампы:
– Для грандиозного финала.
Интерлюдия, в которой читателя почтительно просят обратить свое внимание сюда
Раньше в этой точке повествования читателю бросался вызов. «Перед вами все данные, – сказал бы я, – которые нужны для установления личности убийцы доктора Ансельма Риса и Пита Хоббса, а также средств, с помощью которых эти убийства были совершены».
В наши дни такая практика устарела и вышла из моды. Но кто я такой, чтобы мешать читателю развлекаться? Действительно, все улики налицо, да еще и на виду. Если среди вас есть потенциальные сыщики, сейчас самое время заявить о себе. Приза, материального или иного, не будет, кроме тихого наслаждения победой в том, что один мудрый человек однажды назвал «самой великой игрой в мире».
Глава XV. Последний трюк
Четверг, 17 сентября 1936 года
Джозеф Спектор раздал очень четкие инструкции. В первую очередь он требовал, чтобы Джордж Флинт был доступен с девяти утра. Осоловелый и раздраженный инспектор добрался до дома Рисов в Доллис-Хилл в пять минут десятого. С ним был Джером Хук, а дверь открыл сам Спектор.
– Ах. Джентльмены. Очень рад, что вы смогли прийти, – сказал он шутливо.
– Спектор, что происходит? Что мы здесь делаем?
– Заходите, заходите, быстрее.
Они прошли в коридор:
– Что здесь происходит?
– Скоро прибудут гости. Но сейчас здесь хозяйничаем мы. Лидия Рис провела ночь в отеле «Дорчестер». А Олив Тернер согласилась побыть у сестры. – Он провел их в заднюю часть дома, на кухню. – Будьте добры, подождите здесь. Если я все правильно рассчитал, то Флойд Стенхаус должен прибыть первым.
Флинт и Хук обменялись взглядами. Несмотря ни на что, Флинт не до конца доверял старику.
