– Что здесь происходит? – воскликнул он. – Это еще один трюк, Спектор?
– Боюсь, что нет, – ответил Спектор. – Все взаправду.
Уивер смотрел на Флойда Стенхауса.
Стенхаус, который, казалось, был прикован к своему месту, не произнес ни слова. Он смотрел на Уивера пристальным взглядом. И был похож на хищника, готового нанести удар.
– Мистер Уивер, опознайте, пожалуйста, этого человека, – попросил Спектор.
– Ну… – Уивер запнулся на полуслове. Его жена Розмари встала рядом с ним и взяла его за руку. Уивер прочистил горло, а затем ясным, твердым голосом сказал:
– Это Ансельм Рис.
Плечи Стенхауса опустились. Прежде чем он успел пошевелиться, сержант Хук оказался в дверном проеме, блокируя все пути отхода. Стенхаус фыркнул:
– Можете не беспокоиться, джентльмены. Я не доставлю вам никаких проблем. – И он позволил надеть на себя наручники.
– Это вполне понятная ошибка, – сказал Спектор. – Особенно учитывая тот факт, что вы двое встречались только один раз – в ночь убийства Риса. Мы знали, что таинственным посетителем были вы, мистер Уивер. Но мы не подумали о том, что человек, которого вы встретили в ту ночь, не был доктором Рисом. Возможно, настоящий доктор Рис лежал без сознания в печально известном сундуке из тикового дерева, а человек, который говорил с вами, был его убийцей.
– Погодите, – сказал Флинт, – в этом нет никакого смысла.
– Он появится, – возразил Спектор. – Если вы позволите, я начну сначала.
* * *
– Клод Уивер, как и многие женатые мужчины, имеет любовницу. Но в отличие от многих женатых мужчин он находится в уникальном положении. А именно в положении анонимности. Он известный затворник, что звучит как оксюморон. Многие знают его по имени, но мало кто – в лицо. Это давало ему определенную свободу действий. Но, конечно, жена начала что-то подозревать. Тогда он придумал себе «психическое расстройство» – состояния фуги, в которые он мог впадать всякий раз, когда не мог объяснить свое местонахождение. И тут миссис Уивер невольно сыграла ему на руку. Она уличила его во лжи и назначила ему визит к психиатру.
– Это возмутительно! – воскликнула Розмари Уивер. Но Флинт заметил, что она больше не сжимает руку мужа.
– Вы меня запутали, Спектор. Как она сыграла ему на руку?
– Она договорилась о еженедельных встречах, во время которых Клод должен был находиться вне дома и вдали от ее внимательного взгляда.
– Да, но, конечно, Рис сказал бы ей, если бы Клод не явился. Или даже если бы он опоздал на несколько минут.
– Верно. Но вы забываете, что Клод Уивер очень коварен. Он согласился на визиты к врачу – поддерживая ложь о том, что опасается за свое психическое состояние, а тем временем привел колеса в движение. Воистину, кто угодно мог явиться в Доллис-Хилл на первую встречу. Любой мог представиться пациентом С. И хотите верьте, хотите нет, так оно и было. Клод Уивер воспользовался помощью безработного актера, чтобы тот выдавал себя за него во время визитов к Ансельму Рису, оставляя ему свободу встречаться с любовницей вне поля зрения жены.
– Безработный актер… – повторила Делла Куксон. – Вы говорите об Эдгаре Симмонсе?
– О нем самом. И этот Эдгар Симмонс теперь, кажется, очень поспешно исчез. Уехал из страны, я полагаю. Словно от него откупились, вы не находите?
– Так, подождите, – перебил Флинт. – Всякий раз, когда Ансельм Рис говорил о «пациенте С» или «Клоде Уивере», он имел в виду самозванца, этого Эдгара Симмонса?
– Именно. Чтобы все было складно, актер и Уивер регулярно общались между собой, чтобы убедиться, что Уивер в курсе того, что обсуждалось на сеансах. Это казалось идеальным планом. И так оно и было! В конце концов, он долгое время работал. Но у миссис снова закрались подозрения. Она обнаружила, что одного знания того, что Клод проходит лечение у лучшего психиатра в мире, недостаточно, чтобы развеять ее опасения. И решила предпринять дополнительные шаги. Она обратилась в агентство Уоллеса и договорилась, чтобы за ее мужем следил частный детектив по имени Уолтер Грейвс.
– Только на неделе, когда произошло убийство, Клод Уивер наконец заметил, что Грейвс идет по его следу. Это усилило его паранойю, повергло его в состояние, близкое к психозу. Ведь он не знал, что делать, если его секрет будет раскрыт.
Это также означало, что у доктора Риса был пациент, который представлялся Клодом Уивером и которого домашние принимали за Клода Уивера. Но он не был Клодом Уивером.
– Настоящий Уивер знал, что детектив в конце концов придет допрашивать доктора Риса, и тогда игра будет проиграна. Он откупился от Эдгара Симмонса, чтобы убрать его с дороги. Но чувствовал себя в ловушке, как будто стены смыкались вокруг него. И именно в таком состоянии духа он отправился на ужин со своим издателем вечером двенадцатого.
– В чем вы меня обвиняете? – Лицо Клода Уивера посерело.
– Только в двуличности и неверности, мистер Уивер. Что, как я думаю, вы согласитесь, является меньшим преступлением, чем убийство.
Спектор продолжил:
– В вашем неспокойном душевном состоянии достаточно было обсудить с издателем «фальшивого Уивера», чтобы вы взорвались. Вы вышли из ресторана в состоянии, близком к апоплексическому удару. И решили отправиться в Доллис-Хилл в последней попытке образумить доктора Риса, объяснить ему свою ситуацию и попросить смилостивиться над вами. Может быть, даже откупиться и от него тоже. Итак, вы прибыли сюда в тот вечер, будучи незнакомым ни с доктором Рисом, ни с Олив Тернер, которая была очень обеспокоена вашим скрытным поведением. Но чего вы не знали, когда вошли в кабинет той ночью, так это того, что прервали тщательно продуманный план убийства, который уже находился в процессе реализации. Ведь ваш визит был совершенно незапланированным, не так ли? Рис не ожидал вас. Вернее, он ожидал не вас. Посетителем, которого он ожидал, был ни кто иной, как пациент А, Флойд Стенхаус. Видите ли, когда несколько лет назад он гастролировал в Австрии с филармонией, мистер Стенхаус познакомился там с дочерью Человека-змеи.
– Фрида Танцер, – с трудом вымолвил Стенхаус, – была любовью всей моей жизни. Только после ее к самоубийства я узнал о ее отце и о безрассудном лечении доктора Риса, которое и привело к ее самоубийству. Что я могу сказать? Не все обиды лечит время.
Спектор снова направил разговор в нужное ему русло:
– Итак, первый вопрос: как убийца попал в кабинет? Это самая простая часть дела. Никто не входил через парадную дверь. Мы знаем, что дождь начался около одиннадцати часов, поэтому предположили, что никто не мог войти через окно, потому что мы не нашли следов на мокрой клумбе. Поскольку убийство произошло только в одиннадцать сорок пять, мы предположили, что убийца попал в дом после начала дождя. Но что, если он был там все это время? Рис ожидал посетителя – мы можем предположить, что это был Стенхаус, который назначил встречу в условиях строжайшей секретности. Полагаю, он сказал Рису, что ему известны обстоятельства смерти Человека-змеи и что он намерен использовать их, чтобы опозорить доброго доктора. Что-то в этом роде, что-то очень неприятное. Именно поэтому Рис велел Олив Тернер не провожать посетителя. Он не хотел, чтобы она случайно подслушала их разговор.
