Тарик отпустил.
Я упала, в последний момент изогнувшись так, что приземлилась на колени. Вскочила на ноги и развернулась. Бог схватил меня за горло и поднял. Его пальцы впились в мою кожу. Я попыталась ударить ногой, он ринулся вперед и впечатал меня спиной в колонну. Я сделала болезненный вдох, а он оторвал меня от пола, прижав рукой поперек груди и навалившись на меня всем телом. Теперь наши глаза были на одном уровне.
– Посмотри на меня, – потребовал он, и его голос… боги, что-то такое было в его голосе. Он забирался под кожу, пытаясь найти способ проникнуть внутрь. – Посмотри на меня.
Его голос врезался в меня бритвенно-острыми ногтями, царапал разум, заставляя подчиниться. Сделать то, что он требует. В глубине души мне хотелось подчиниться. Но я подавила этот порыв…
– Интересно. – В голосе Тарика прозвучало любопытство. Он взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. – Принуждение на нее не действует.
– Это должна быть она, – воскликнула Кресса. – Давайте убираться отсюда вместе с ней…
– Нужно убедиться. – Тарик убрал руку с моего горла и обхватил подбородок. – И есть один способ подтвердить это.
– Ты знаешь, что это она, – возразила Кресса, выступая вперед. – Ты просто ненасытен. Глупо.
– Возможно. – Тарик улыбнулся, оскалив клыки. При виде них у меня замерло сердце. – Но мне всегда было интересно, какова на вкус грейса.
Он грубо повернул мою голову набок.
– Похоже, кто-то это уже выяснил. – Его смех ударил мне в горло. – О, король будет очень этим недоволен.
Времени подготовиться не было. Он атаковал без предупреждения и погрузил клыки в то же место, что прежде Никтос. Он проткнул кожу, и это было больно. Когда он сделал глубокий глоток крови, потянув сильнее, чем казалось возможным, меня ошеломила обжигающая боль. Она не ослабла. Не превратилась в нечто горячее и чувственное. Боль была нескончаемой и становилась только сильнее с каждой волной, распространяясь от кожи в кровь и кости. Меня охватила паника. Я вырывалась, но бог был слишком силен. Он не отрывался от моей шеи.
Мое тело застыло у стены, а чьи-то пальцы будто царапнули мой разум и погрузились глубже, вцепившись в меня – в мои мысли, воспоминания, в самую суть моего существа. Я не знала, как он это делает, но он отрывал слои и видел то, что видела я, слышал слова, которые произносила и которые говорили мне. Он проник в мои мысли…
Опять взорвалась боль, на сей раз внутри моей головы, глубокая и мучительная. Казалось, мой череп раскалывается. У меня вырвался крик. Перед глазами вспыхнули звезды, а горло склеилось, оборвав вопль. Жестокая боль вспыхнула по позвоночнику, обожгла все нервы. Она не давала мне дышать и думать, я не могла от нее спрятаться. Нельзя было накрыться вуалью, стать пустым сосудом или чистым полотном. Боль угнездилась глубоко внутри, пустила корни и угрожала разорвать на части. Во рту растекся металлический вкус. Чистый ужас вцепился когтями. Никтос ошибался. Меня можно привести в ужас. Я как раз в таком состоянии. Я не вынесу этого. Я вонзила ногти в кожу Тарика. Я не вынесу…
Внезапно проникшие внутрь меня когти убрались. Тарик оторвался, и я не почувствовала ни как он убрал клыки, ни как я упала на пол. Я лежала на боку, выпучив глаза, мышцы снова и снова сводила судорога, а огонь на коже и в мышцах угасал.
– Это она? – настойчиво спросила Кресса.
Ее голос звучал издалека, затем начал приближаться с каждым словом.
Мое зрение прояснилось, огонь в крови утих, мышцы расслабились. Хватая ртом воздух, я царапала пол. Жестокая боль в шее и груди все еще не проходила.
– О боги, да, – выдохнул Тарик. – Но это гораздо более… – Он покачнулся и посмотрел вниз. – Это еще что?
Пол вибрировал. Темнота собиралась в нишах, отрывалась от стен и бежала по полу к выходу. Я попыталась поднять голову, но мышцы шеи превратились в вату. Весь дворец сотряс раскат грома. Нет. Это не гром. Это рев. Дракен.
По залу пронесся порыв ледяного ветра, воздух затрещал от энергии.
Тарик шагнул назад и повернулся к входу в зал. Воздух шипел и потрескивал. Собрав все оставшиеся силы, я села и прислонилась к колонне. Задыхаясь, сделала глубокий вдох и… уловила свежий цитрусовый аромат. У меня перехватило дыхание.
Никтос.
У входа в зал возникла бурлящая масса теней. То, что я увидела, ничем не походило на Никтоса, которого я знала.
Его кожа полночного цвета, прочерченная серебристыми полосами итера, была твердой, как камень, из которого возвели замок, и такой же гладкой. Тени вихрились по его коже, и было трудно разглядеть, изменились ли его черты. Двойная арка за его спиной больше не была крыльями из дыма и теней, она обрела твердость и походила на крылья дракенов, только из бурлящей черной с серебром массы. Энергия била из его глаз, настолько переполненных итером, что не было видно ни зрачков, ни радужки.
Раньше я видела лишь отблески этого – того, что существовало под кожей Первозданного. Он был ужасен и прекрасен.
Никтос поднялся в воздух, широко раскинув крылья, держа руки по бокам. На раскрытых ладонях плясал итер.
– На колени, – приказал он. – Немедленно.
Глава 43
Все трое богов без промедления опустились на одно колено перед Никтосом и покорно склонили головы.
– Вы осмелились войти в мой двор? – Голос Никтоса прогремел по залу и сотряс весь замок. Я заметила, что Эйос шевельнулась, но не могла оторвать взгляда от Первозданного. Он двинулся вперед, его крылья бесшумно двигались. – И тронуть то, что принадлежит мне?
– У нас не было выбора. – Кресса ахнула, когда под потолком пронесся ветер, взметнув ее волосы. Она подняла голову. Ее кожа приобрела оттенок выбеленной кости. – Мы…
– У нас всех есть выбор, – прорычал Никтос.
Кресса дернулась назад, а затем взмыла в воздух. Я увидела, как Эйос садится и пробирается к Бель. Тело Крессы застыло. Рот раскрылся в безмолвном крике. Как и с гвардейцами в Вэйфейре, Никтосу не нужно было к ней прикасаться. На ее гладкой щеке появилась глубокая, неумолимая трещина. Богиня не раскрошилась, она взорвалась и рассыпалась в мерцающую пыль.
– И ты сделал неверный, – произнес Никтос и повернул голову к Мадису. – Присоединяйся к сестре.
Бог повернулся, но с открытого потолка спустилась тень – огромная, серая с черным. Нектас. Дракен приземлился на задние лапы, а передними ударил по краю возвышения. Он вытянул вперед длинную шею, взметнул крылья над тронами и разинул пасть. Густая оборка вокруг головы завибрировала, из пасти вырвалось серебристое пламя и в считаные секунды поглотило Мадиса.
Когда огонь погас, на месте Мадиса не осталось ничего. Даже пепла.
К моей руке прикоснулись, и я вздрогнула. Резко повернув голову, я увидела Сэйона, присевшего на корточки.
