– Мне жаль, что тебе пришлось увидеть такое сегодня утром, – продолжал король. Я снова удивленно замолчала. – Знаю, что это ты их обнаружила. – Он откинулся назад и положил руку на подлокотник кресла. – Никому не следует видеть такое.
Я заморгала, и мне потребовалось мгновение, чтобы осознать еще и эти неожиданные слова.
– Может, и нет. – Я прочистила горло. – Но думаю, что некоторым нужно видеть, чтобы понять, насколько становится плохо.
– Я знаю, насколько все плохо, Сера. Даже не видя их.
Он поймал мой взгляд.
Я шагнула к его столу, сцепив руки.
– Нужно что-то делать.
– Будет сделано.
– Что? – спросила я. Неужели он все еще верит, что я могу это остановить?
Король перевел взгляд на одну из полок со стеклянными безделушками.
– Нам просто нужно время. – В его голосе прозвучали усталость и уныние. Он откинулся на спинку кресла. – Нам нужно подождать, и Гниль будет устранена. Со временем все наладится.
* * *
Покидая кабинет отчима, я испытывала неприятное ощущение. Такое бывает, когда впечатление от кошмарного сна держится часами после пробуждения и приходится напоминать себе, что приснившиеся ужасы – ненастоящие.
Ощущение тревоги. Я сошла с лестницы и направилась к пиршественному залу с опущенной головой, игнорируя слуг и то, как они игнорируют меня. Не представляла, на какие перемены надеется король. Нужно действовать. Не терпеть. Не предаваться напрасным надеждам.
Я вошла в пиршественный зал, потирая ушибленную руку. Нужно переодеться и найти сира Холланда. Для тренировки наверняка уже поздно. Возможно…
– Пожалуйста.
Я остановилась и огляделась. В большом зале никого не было. Ниши, ведущие в приемные, тоже казались пустыми. Подняла голову на галерею. У каменных перил никто не стоял.
– Пожалуйста, – прошептали опять, откуда-то слева. Я повернулась к освещенной свечами нише и закрытой двери внутри нее. – Пожалуйста. Кто-нибудь…
Я шагнула в тень, сжала дверную ручку и затаила дыхание, словно это поможет лучше слышать. Долгую секунду я ничего не слышала.
– Пожалуйста, – опять раздался тихий плач. – Помогите.
Кто-то был в беде. В голову лезли самые плохие мысли. Этими комнатами не пользовались, в них никто не заглядывал, и здесь могли происходить самые ужасные вещи. Я подумала о королевских гвардейцах и хорошеньких служанках. В крови вскипел гнев, и я повернула ручку. В мыслях мелькнуло сомнение: странно, что дверь открылась с легкостью. Гнусности обычно совершаются за запертыми дверями. Но, может, упал кто-то из слуг, чистивших уродливые люстры. Несколько лет назад одного из слуг постигла из-за этого мучительная смерть.
Я вошла в комнату, освещенную лишь несколькими светильниками, и мой взгляд упал на темноволосую девушку. Она стояла на коленях рядом с низким столиком между двумя длинными диванами.
– Ты в порядке? – спросила я, бросаясь вперед.
Девушка подняла голову, и я сразу ее узнала. Одна из кухонных служанок, которые молились. Она не ответила.
– С тобой все хорошо? – снова спросила я, опускаясь на колени.
Я не заметила ни складочки на ее накрахмаленной белой блузке. Она была бледна, светло-голубые глаза широко раскрыты, но из узла на затылке не выбился ни один локон, а кружевной чепец на голове даже не съехал.
Служанка метнула взгляд на что-то поверх моего плеча.
Я услышала тяжелые шаги, приглушенные толстым ковром, и мои мышцы напряглись. Дверь закрылась…
Щелкнул замок.
Девушка перевела взгляд на меня, ее губы задрожали.
– Прости, – прошептала она.
Проклятье, это ловушка.
Глава 16
По шее побежали мурашки. Я слегка повернула голову налево и увидела возле двери пару ног в темных штанах. Мне следовало подумать, прежде чем врываться в незнакомую комнату, пусть даже в Вэйфейр.
Разве я не проходила этот урок десяток раз за последние три года?
– У меня не было выбора, – прошептала служанка. – Правда, я…
– Довольно! – рявкнул мужской голос, и служанка сразу замолчала.
Голос донесся справа. Либо переместился тот, кого я заметила у двери, либо их двое. В крови загудело раздражение, и я полезла правой рукой в сапог. У меня выдался не очень хороший день, я была измотана после тех чудесных часов у озера. Бедные Куперы мертвы. Рука еще болела. Сир Холланд рассердится, потому что сегодня я наверняка пропущу тренировку, а моя единственная юбка, не вызывающая желания ее сорвать, сейчас будет испорчена.
Я понимала, чем это закончится.
Кровопролитием.
И чьей-то смертью.
– Знаю, что вы думаете, – сказала я, медленно вставая и вытаскивая нож из сапога.
Он был достаточно мал, чтобы прижимать его большим пальцем и держать ладонь открытой так, что казалось, будто в ней ничего нет. Я слегка повернула голову налево – пара ног по-прежнему там.
– Вы слышали какие-то слухи. Что я проклята. Что если убьете меня, то покончите с Гнилью. Не поможет. Или слышали что-то насчет того, кто я, и думаете, будто можете использовать меня в своих целях. Этого тоже не будет.
– Мы ни о чем не думаем, – ответил мужчина слева. – Только о монетах, которыми набьем карманы. Этого достаточно, чтобы не задавать вопросов.
Это… что-то новое.
Я переложила нож, повернув тонкое лезвие между пальцев. «Убийству нельзя не придавать значения». Эш прав. Я заставила себя медленно вдохнуть, а потом задержала дыхание и оглянулась через плечо направо, услышав звук обнажаемой стали. Я увидела что-то черное, и внутри все сжалось. Черные штаны. Мускулистые руки. Фиолетовая парча на широкой груди.
Это гвардейцы.
Сердце тревожно забилось, но я не позволила страху одержать верх. Отбросила все мысли и чувства и превратилась в существо, которое стояло в кабинете Нора. Пустое и пластичное создание. Чистый холст, подготовленный стать тем, что пожелает Первозданный Смерти, или использоваться так, как угодно моей матери. Порой я гадала, что нарисовал бы на мне Первозданный. Рукоятка маленького ножа скользнула между пальцев, я оставалась пустой. Медленно выдохнув, повернулась направо. Но целилась не туда. Отвела руку назад – и нож полетел.
Знала, что попала, потому что услышала прерывистый вздох, а служанка испуганно вскрикнула. Некогда было смотреть, сработали ли тренировки с завязанными глазами, потому что другой гвардеец атаковал меня, обнажив меч.
Он был молод. Ненамного старше меня, и я подумала об отметинах, которые, по словам Эша, оставляет каждая смерть.
Я ударила, впечатав ступню в грудь гвардейца. Юбка соскользнула по ноге, а он отшатнулся назад. Вытаскивая из ножен стальной клинок, быстрым взглядом обежала комнату. Я ошибалась насчет количества. Их трое, и все молодые.
