Вряд ли я теперь об этом забуду после того, что видела. Но его проклятый палец по-прежнему выписывал маленькие круги. Я чувствовала холод даже сквозь плащ и ночную рубашку. Непонятно, почему его кожа такая холодная и почему мне становится тепло от его прикосновений. Даже жарко.
– Почему у тебя такая холодная кожа?
– А какова, по-твоему, должна быть смерть, льесса?
У меня дрогнуло сердце. Я смотрела прямо перед собой. Это не бог Эш, который дразнил и ласкал меня у озера. Это Первозданный Смерти, который вместе с Золотым королем устроил все это. Лучше мне об этом не забывать.
– Ты сейчас… на удивление любезна, – заметил Эш.
Я оглянулась на него.
– Наверное, это ненадолго.
Он опять слегка улыбнулся.
– Думаю, да. – Он направил коня, чтобы обойти скопление валунов. – Ты все еще на меня сердишься.
Было бы разумно солгать. Сказать, что я все простила. Именно этому меня учили. Покоряться. Никогда не противоречить. Стать такой, как он желает. Если я озвучу свой гнев, мне это не поможет, но мысли разбегались, и я не могла составить план, не говоря уже о том, чтобы вести себя так, будто не сержусь из-за того, что он скрыл от меня правду о себе и не собирался исполнять сделку. Будто я не теряюсь в догадках, почему он все-таки вмешался.
– Почему? – потребовала я. – Почему тогда у озера ты не сказал, кем являешься? Почему солгал?
– Я не лгал. – Он поймал мой взгляд. – Некоторые называют меня Эшем. Я ни разу не назвал себя богом и не отрицал, что я Первозданный. Ты сама все решила.
– Недомолвка – все равно ложь, – возразила я, сознавая свое лицемерие, поскольку тоже много чего утаивала. Например, то, что собиралась сделать.
Эш ничего не сказал.
И это не помогло.
– Мы разговаривали. Мы рассказывали о себе. – К моему лицу прилил жар. – Был подходящий момент. Ты должен был сказать, прежде чем я…
– Прежде чем ты попросила тебя поцеловать?
Его дыхание коснулось моей щеки, и я вздрогнула.
– Я не это собиралась сказать.
Неправда.
Он негромко рассмеялся.
– Если бы ты поняла, кто я, ты все равно оставалась бы такой… заинтересованной?
Я резко повернула к нему голову и вдохнула, когда его холодное дыхание затанцевало на моих губах. Наши лица оказались так близко, а наши рты разделяли несколько дюймов. Стоило кому-то из нас сдвинуться – и наши губы встретятся.
Я была бы заинтересована еще больше, но по совершенно иным, неправильным, причинам. Или, наоборот, правильным. Неважно. Я перевела взгляд на его рот. Меня охватило нарастающее горячее волнение. Его большой палец двигался по моему телу, и там распространялось тепло. Тепло и покалывание, которые раньше ощущались желанными и наполненными предвкушением. Пылким и чувственным обещанием. И это не исчезло, хотя, наверное, должны было, учитывая, как я планирую это использовать, что могу и сделаю с помощью своей страсти.
Я отвернулась; в груди и животе что-то сжалось. Вспомнилась первая ночь, когда меня привели в Теневой храм. Как прежде несколько часов держали в ароматизированной ванне, а потом удалили волоски даже из самых немыслимых мест. Казалось, то, чего от меня ожидали, только тогда стало реальностью. Даже уроки куртизанок «Нефрита» не подготовили меня к тому, что для убийства Первозданного необходима определенная соблазнительность. И только когда волоски выщипали и меня намазали бальзамом, чтобы унять жжение, до меня дошло, что мне придется предстать обнаженной перед Первозданным Смерти. Без этого отвратительного свадебного платья. Без туники или трико. Даже без кинжала. Не будет никакой защиты, и это… меня ужаснуло. С тех пор, когда в Люкс я позволяла себе быть кем-то другим, я никогда не оставалась полностью голой. Возможно, такая открытость по-прежнему пугала меня. Но тогда в озере с ним я была голой. А на берегу? Я могла с легкостью быть голой и там.
Все время, пока я готовилась к этому самому моменту, когда он заявит на меня права, я ни разу не думала, что могу получать удовольствие от соблазнения. Не верила куртизанкам, когда они об этом говорили. Не потому, что сомневалась в удовольствии от такой близости, я просто не представляла, что мне может понравиться соблазнение Первозданного, которого я должна убить.
Теперь жар в моей крови говорил, что, скорее всего, мне это понравится. Должно быть, это неправильно. Извращенно. Чудовищно. Но отчасти это его вина. Он заключил ту сделку. Он знал, что она ограничена по времени, но не выказывал ни малейшего сочувствия к смертным, которые теперь из-за этого страдали. Грудь опять сдавило. Впереди между деревьев показалась сверкающая поверхность озера, и нас приветствовал плеск воды.
Я выпрямилась.
– Почему мы приехали к моему озеру?
– Твоему озеру? – Он рассмеялся, по-прежнему негромко, но на этот раз смеялся дольше. – Интересно, что ты испытываешь по отношению к этому озеру… собственническое чувство. Это из-за ощущений, которые оно в тебе пробуждает?
Один миновал последние деревья.
– Как ты можешь их описать? Умиротворение? – Он помолчал. – Возможно, чувство, будто ты дома?
Я сжала губы и ничего не сказала. Мы приблизились к берегу.
Первозданный крепче сжал поводья Одина.
– Знаешь, что покрывает дно озера?
– Тенекамень, – прошептала я, и внутри что-то перевернулось.
– Это единственное место в царстве смертных, где можно найти тенекамень. И на то есть причины. – Он наклонился ко мне, и я напряглась. – Есть причины, почему смертные боятся этого леса. Почему здесь блуждают духи.
Я окинула взглядом воду, текущую со скал, и бегущую по озеру рябь.
– Наверное, даже есть причина, почему ты никогда не боялась. – Его дыхание коснулось моей щеки, и мое сердце сначала замерло, а потом забилось быстрее. – Почему ты чувствуешь здесь такой покой.
– О чем ты говоришь? – прошептала я.
– Есть разные способы попасть в Илизиум. Один из них – ехать на восток, за горы Скотос и еще дальше – туда, где, как считают смертные, мир кончается. – Он переложил поводья Одина в мои онемевшие руки. – Но это слишком долго. Есть более быстрые пути – через так называемые врата. Только жители Илизиума знают, как их найти и открыть. Как использовать. Каждые врата ведут в определенную часть Илизиума. Твое озеро – врата в Страну теней.
К нему.
Я уставилась на темную воду, и по моей коже побежали мурашки.
Эш поднял руку, и все остановилось. Замерло. Вода, текущая со скал, зависла в воздухе. Рябь успокоилась, и мое сердце, наверное, тоже.
Мои руки соскользнули с луки седла, а озеро… раскололось напополам, раздвинулось и открыло ровное, блестящее дно из тенекамня. В лунном свете по камню побежали трещины. Из них просочился серебристо-белый туман и беззвучно создался широкий и глубокий разлом.
