– Он уязвлен тем, что ты так думаешь, – заметил Эш. – Кроме того, вряд ли он сможет проглотить тебя целиком.
Я продолжала смотреть на чудовище; у меня пересохло во рту. Он прекрасный и пугающий. Не знала, довелось ли хоть одному из ныне живущих смертных видеть дракона. Я сглотнула и, медленно отпустив руку Эша, потянулась к дракону. Дыхание перехватило.
Если он откусит мне руку, я буду очень разочарована.
Нектас опять издал вибрирующий звук. Я дотронулась до него кончиками пальцев. Слегка нажала, удивившись, что бугристая чешуя ощущается как гладкая кожа. Неловко погладила его нос. Дракон запыхтел, звук сильно походил на смех.
Откинув назад голову, Нектас устремил взгляд поверх моего плеча, а потом отвернулся. Когда он оттолкнулся задними лапами, земля задрожала. Мощные крылья с шипами размахнулись, и нас обдал порыв ветра. Дракон с поразительной быстротой поднялся в небо.
– Видишь? – Эш крепко держал поводья Одина. – Он не причинит тебе вреда.
Я трогала дракона.
Это все, о чем я могла думать.
– Можешь опустить руку. – В его тоне прозвучало веселье.
Моргая, я прижала руку к груди.
– Это дракон, – вымолвила я.
– Он дракен, – поправил Эш. Нектас тем временем летел вперед. – Они все дракены.
Они? Дракены? Остальные холмы тоже оказались не холмами. Они встряхивались и, следя за Нектасом, поднимали к небу головы, формой напоминающие ограненный бриллиант. Их крылья раскрывались, взметая комья земли и пыль. Дракены поднимались и вытягивали шеи. Все они были меньше Нектаса, но не менее сильными. Их чешуя блестела в звездном свете, как оникс, когда они отталкивались задними лапами и взмывали в небо.
– У тебя… тебя защищают четыре… дракена? – спросила я.
Сердце ухнуло вниз. Конечно, я не забыла, какие стражи у Первозданных. Но все равно испытала потрясение.
Эш подтолкнул Одина вперед.
– Да.
Я проследила, как три дракена догоняют в небе Нектаса, грациозно размахивая крыльями.
– У них есть имена?
– Орфин, Этон и Кроули, – ответил Эш. – Орфин и Этон близнецы. Кроули – кажется, их дальний родственник.
– Ты называешь их дракенами? А чем они отличаются от драконов?
– Очень многим.
Я подождала.
– Пожалуйста, скажи, что будешь объяснять дальше.
– Буду. Просто думаю, как это сделать. – Его большой палец снова пришел в движение. – Драконы – очень древние существа. Очень могущественные. Некоторые считают, что они существовали в обоих царствах задолго до богов и смертных.
– Я… этого не знала.
– Ну конечно. Давным-давно один очень могущественный Первозданный подружился с драконами, несмотря на то что не мог с ними общаться. Он хотел узнать их предания, их историю. Он был тогда очень молод и… довольно импульсивен. Он знал, что единственный способ поговорить с ними – дать им облик богов, двойную жизнь. В которой они могли бы обращаться то в драконов, то в богов.
Должно быть, молодой Первозданный, о котором он говорил, – Колис. Единственный Первозданный, который способен создавать любые формы жизни.
– Они могут выглядеть как ты и я?
– По большей части, – подтвердил он. Мне очень хотелось узнать, что он имеет в виду. – Тех, что выбрали двойную жизнь, назвали дракенами.
– А драконы еще остались? Те, которые не меняют облик?
– К сожалению, нет. Драконы и дракены живут необычайно долго, но их предки давно вымерли. – Его большой палец лениво вырисовывал круги. – Они не единственные, кому тот молодой Первозданный даровал двойную жизнь.
Я когда-то слышала о существах, которые живут в море у берегов Илизиума. У меня возникло множество вопросов, но все они отошли на задний план, когда я увидела, куда полетели дракены.
Внизу появилась освещенная факелами стена – высокая, как внутренняя стена Вэйфейр, но замок, в котором я выросла, бледнел в сравнении с тем, что возвышался на пологом холме. Это было огромное сооружение. В небо возносились башни и башенки, замок, обласканный звездами, блестел как тысячи светильников. Он напомнил мне Теневой храм, только гораздо крупнее.
К самым стенам подступал густой лес, а позади них, насколько хватало глаз, сверкали пятнышки света. Их было столько, что и не сосчитать. Город.
Мы начали спускаться с холма, приближаясь к воротам. Сердце бешено заколотилось, а внутри скрутились узелки страха. Я замерла от предвкушения и чувства, напоминающего любопытство, но гораздо глубже него.
– Это твой дом?
Воздух стал разреженным, и я не была уверена, что мне не показалось, будто вокруг дворца кружили дракены.
– Он известен как Дом Гадеса. Окружающая его стена называется Валом, – объяснил Эш. – Внутри Вала располагаются и Гадес, и город Лифи, до самого Черного залива.
Дорогу впереди обступали деревья, но стена и ворота стали видны лучше. На стене что-то находилось – несколько объектов, которые я не могла разглядеть. Мы завернули за поворот дороги. Стена, похоже, была возведена из тенекамня, но ее поверхность не казалась такой гладкой и блестящей. Она не отражала свет звезд, а словно поглощала любой свет, отчего фигуры на стене было трудно рассмотреть, пока массивные железные ворота не начали бесшумно открываться.
Я скользнула взглядом по стене, и у меня закружилась голова. Силуэты на стене напоминали кресты. Я почти перестала дышать, хотя грудь поднималась с каждым вдохом.
Это были люди.
Голые люди, пришпиленные к стене кольями, воткнутыми в руки и грудь. Их головы безвольно свешивались, воздух наполняло зловоние смерти.
К горлу подступила желчь. Я крепче вцепилась в луку седла и прошептала:
– Зачем? Почему эти люди висят на стене?
– Это боги, – ответил Эш тоном бесстрастным и холодным, как вода в озере. – И они служат напоминанием.
– О чем?
– О том, что жизнь любого существа хрупка, как огонек свечи, – ее легко загасить или затоптать.
* * *
Два дракена спустились по обе стороны от ворот, подняв порыв ветра, и приземлились на Вал. Ни то, как содрогнулась стена, ни глубокий рокочущий звук, который они издали, не прогнали ужас от того, что я видела на Валу.
Я ошеломленно молчала. Люди на Валу – мужчины и женщины в черной и серой броне останавливались и низко кланялись, когда Эш проезжал мимо. Но я их едва видела. Едва замечала множество балконов и винтовых лестниц, которые соединяли этажи дворца.
Эш прибивал богов к стене.
Я оторопела от такой жестокости. У того, кто однажды сказал, что каждая смерть должна оставлять отметину, слова расходились с делом. Мы въехали в ярко освещенную конюшню.
