– Впрочем… – Он изысканно растягивал слова. Его голос был чувственным, и что-то в нем казалось странным. Едва заметный акцент напомнил о чем-то. – Мне страшно интересно, что это ты пытаешься сделать.
Я прищурилась; моя ярость победила панику. Я нашла изгиб его колена и вскинула ногу, чтобы размахнуться для жестокого…
Он с мрачной усмешкой отступил в сторону, избежав моего удара.
– Нет уж, спасибо.
Приглушенный звук, который я издала в его ладонь, был рожден чистейшей, незамутненной яростью.
Мрачный смешок раздался снова, на этот раз тише, но я ощутила его каждым дюймом спины и бедер.
– Ты злющее маленькое существо, правда?
Злющее? Маленькое? Существо?
Я не маленькая и не существо, но сейчас я действительно чувствовала все оттенки злости.
– А еще немного неблагодарное, – добавил он.
Его холодное дыхание коснулось моей щеки. Моей щеки. Воздух замер у меня в горле. Во время борьбы капюшон соскользнул назад, почти открыв мое лицо.
– Тебя бы убили прежде, чем ты смогла воплотить свою неразумную идею. Я спас тебе жизнь, а ты пытаешься меня ударить?
Я сжала кулаки и повернула голову. Он вдруг замер, прижавшись ко мне. Его тело излучало напряжение.
– Это все, Мадис? – донеслись снаружи туннеля слова женщины.
– Да, Кресса, – ответил глубокий, исполненный силы голос.
Бог и богиня. Я застыла рядом с моим пленителем.
– Пока что.
Два слова, произнесенные Крессой, сочились раздражением.
– Должно быть, мы уже близко, – сказал Мадис.
Спустя мгновение тишины снова заговорила Кресса:
– Тарик, ты знаешь, что с ними делать.
– Разумеется, – отозвался второй мужчина.
– Раз уж мы здесь, можем и поразвлечься, – заметил Мадис.
Поразвлечься? После того, как он убил младенца?
– Как хотите, – вымолвила богиня, и все стихло.
Их трое. Тарик. Мадис. Кресса. Я снова и снова повторяла эти имена, когда вокруг воцарилась тишина. Я не была с ними знакома и понятия не имела, к какому двору они принадлежали, но их имена я не забуду.
Держащий меня мужчина переступил с ноги на ногу, и его дыхание коснулось моей щеки.
– Если я уберу руку, обещаешь не делать глупостей, в том числе не кричать?
Я кивнула, прижавшись затылком к его груди. Крик никогда не был для меня способом решения проблем.
Он медлил.
– Мне кажется, что я об этом пожалею, – сказал он со вздохом, из-за чего я заскрежетала зубами. – Но, наверное, просто добавлю это в растущий список того, о чем жалею.
Он убрал руку от моего рта и опустил на мой подбородок, обхватив его пальцами. Я сделала глубокий вдох, стараясь игнорировать холод, исходящий от него, и стала ждать, когда он меня отпустит.
Он не отпускал.
– Ты собираешься идти за этими богами, – заявил он через мгновение. – Об этом ты думала?
Хороший вопрос, поскольку смертным запрещено вмешиваться в дела богов. Это считается оскорблением Первозданного, которому они служат. Но у меня был ответ.
– Они убили младенца.
Мгновение он молчал.
– Это не твое дело.
Я напряглась, услышав это.
– Убийство невинного ребенка должно волновать каждого.
– Ты так думаешь, – ответил он, и я нахмурилась. – Но это не так. Ты поняла, кто они, как только их увидела. Ты знала, что тебе следовало сделать.
Я знала, и мне было плевать.
– И ты также считаешь, что мы должны оставить тела там?
– Вряд ли они их оставили.
Когда боги убивали смертных, они оставляли тела, обычно в качестве предостережения. А если они их не оставили, то куда забрали? И зачем? Зачем они это сделали? Мог еще кто-нибудь быть в том доме?
Я подняла голову. Его рука последовала за моим движением.
– Так ты собираешься меня отпускать? – спросила я тихим голосом.
– Не знаю. Не уверен, что готов к тому, что ты собираешься сделать.
Я уставилась на темные побеги, нависающие над моей головой.
– Отпусти меня.
– Чтобы ты побежала туда и дала себя убить? – возразил он.
– А вот это не твое дело.
– Ты права. – Он помолчал. – Но ты и ошибаешься. Но поскольку спасение твоей жизни нарушило мои планы на вечер, хочу убедиться, что мои благородные действия стоили того, что я потерял, придя тебе на помощь.
Я не могла поверить собственным ушам.
– Я не просила твоей помощи.
– Но все равно ее получила.
– Отпусти меня и можешь возвращаться к своим важным планам на вечер, в которые, наверное, не входит проявить простую порядочность и забеспокоиться из-за бессмысленных убийств, – возмутилась я.
– Тебе нужно понять пару вещей, – протянул он, и его большой палец скользнул по моей челюсти. Я застыла от такой неожиданной и непривычной для меня ласки. – Ты понятия не имеешь, в чем заключались мои планы на вечер, но да, они были очень важными. И ты не знаешь, что меня беспокоит, а что – нет.
Я поморщилась.
– Спасибо за разъяснение.
– Но в одном ты права, – продолжал он, будто я ничего не говорила. – Во всем моем теле нет ни одной порядочной косточки. Да, у меня нет того, что ты называешь простой порядочностью.
– Ну, это… повод для гордости.
– Да, – согласился он. – Но сейчас я притворюсь порядочным и отпущу тебя. Тем не менее, если ты попытаешься вернуться туда, я тебя поймаю. Ты от меня не убежишь, и вся эта ситуация меня разозлит.
Его странное стремление помешать мне лишиться жизни выглядело как самая настоящая порядочность. Но я не собиралась указывать на это.
– Я чем-нибудь дала понять, что меня волнует, не разозлю ли я тебя? – поинтересовалась я.
– Похоже, нет. Но надеюсь, ты найдешь в себе хотя бы каплю здравого смысла и решишь ею воспользоваться.
Я вздрогнула от гнева.
– Это было грубо.
– Даже если и так, ты понимаешь? – спросил он.
– А если я скажу «нет»? Будешь держать меня здесь всю ночь? – бросила я.
– Поскольку мои планы рухнули, у меня есть немного свободного времени.
– Ты издеваешься? – огрызнулась я.
– Вовсе нет.
Все мое тело ныло от желания врезать ему. И сильно.
– Понимаю.
– Хорошо. Если честно, у меня уже начали уставать руки.
