– Зачем? – озадачился он. – И какое отношение это имеет к зарубежке?
– Приходи на следующую лекцию – сам поймешь. – Я не стала вдаваться в подробности.
– Ни за что не пропущу, – кивнул заинтригованный Пашка. – А сейчас пойдем?
Мы вошли в полутемное фойе, и он купил нам билеты в кассе, не позволив мне заплатить за себя. Стало неловко: вообще-то я не большая сторонница модных нынче феминистических идей, но предпочитаю не оставаться никому и ни в чем обязанной. Однако Торопов лишь отмахнулся от моей робкой попытки вытащить кошелек, и я смирилась.
– Ты куда? – удивился Пашка, когда я двинулась по стрелочке указателя «Начало осмотра».
– В музей, куда же еще?
Он замялся, и я уточнила:
– Мы зачем сюда пришли?
– В кафе поговорить, – пояснил он.
– Больше нигде нет кафе? – изумилась я.
– Тут тихо и немноголюдно, – пожал плечами Пашка. – А поблизости больше ничего приличного нет. И потом: позови я тебя в кафе – ты бы вот так сразу и пошла?
Я задумалась. В его словах определенно имелся здравый смысл.
– Ладно, но в сам музей тоже сходим, – упрямо заявила я. – Иначе зачем ты на билеты разорился?
– Да фиг с ними, с билетами, это копейки… – начал было он, но я уже направилась к первому залу, и ему ничего не оставалось, как двинуться за мной следом.
В музее оказалось скучно. Или Торопов отвлекал меня от осмотра экспонатов своей унылой физиономией и плохо скрываемым раздражением? Я же, напротив, была безмятежна. Ему что-то нужно от меня, значит, потерпит. А если он хоть немного потеряет контроль над собой и ситуацией в целом, мне только на руку – появится возможность побольше узнать о его планах. У него же явно есть какой-то план?
– Ну все, ты просветилась? – нетерпеливо спросил Пашка, когда мы наконец миновали последний зал.
– Да, теперь можно и в кафе, – согласилась я и сразу предупредила: – Чур платим каждый за себя.
– Можешь даже заплатить за нас обоих, – усмехнулся Торопов.
Я вспыхнула:
– Если ты так считаешь, то могу, конечно…
– Да расслабься, – лениво отмахнулся он. – Неужели я не в состоянии угостить понравившуюся мне девушку кофе?
Черт! Я столько времени готовила почву для разговора, изо всех сил тянула время, а Пашка свел все насмарку одной-единственной фразой. Я искала среди домашних заготовок едкий остроумный ответ, но в голове словно поселился вакуум.
– Пошли, – скомандовал он, заметив мое состояние.
И я послушно поплелась за ним, как кролик за удавом.
Кафе и правда оказалось маленьким, уютным и практически безлюдным: одна парочка уединилась в дальнем углу да скучал за стойкой бармен. Усадив меня за столик, Пашка направился к нему и вскоре вернулся с двумя чашками кофе.
– Может, ты еще что-нибудь хочешь? – запоздало спохватился он. – Сэндвич там, тортик. Или фигуру бережешь?
Торопов прошелся по мне откровенным и очень мужским раздевающим взглядом. Я вспыхнула, словно увидев себя со стороны его глазами: невыспавшаяся девчонка, замученная четырьмя парами, совершенно обычная во всех отношениях и явно не заслуживающая пристального внимания такого самоуверенного красавчика.
– Нет, – пробормотала я. – Не берегу. В смысле спасибо, ничего не надо. Я в столовой пообедала.
От этого жалкого лепета я почувствовала себя еще несчастнее.
– Ну как хочешь, – пожал плечами Пашка и опустился на стул напротив.
Я глотнула из чашки, немедленно поперхнулась корицей, которой была посыпана пенка капучино, и позорным образом закашлялась, испытывая мучительный стыд. Я самая нелепая растяпа на всем белом свете. Мне категорически противопоказано не только ходить на свидания, но и просто встречаться с парнями!
Торопов, к его чести, не стал взирать на меня с жалостью и снисхождением, а подхватился с места и начал деликатно постукивать по спине.
– Все, спасибо, – хрипло запротестовала я.
– Прошло? – заботливо поинтересовался он.
Я кивнула и в доказательство своих слов сделала новый глоток. На этот раз кофе удалось выпить без происшествий, и я выжидательно уставилась на Пашку.
– Да я, собственно, о чем поговорить хотел, – неожиданно смутился он и опустил глаза. – У тебя ведь много знакомых в универе?
– Да, – спокойно подтвердила я, пока не понимая, к чему он клонит. – Целый курс. Это и твои знакомые тоже, если, конечно, еще не забыл имена однокурсников. Ты ведь не утруждаешь себя регулярным посещением лекций…
Я оборвала себя на полуслове: зачем взялась читать ему нотации, словно назойливая мамочка? Абсолютно не мое дело, когда и как часто Торопов ходит в универ.
Но он, казалось, даже не заметил моего назидательного тона.
– Да я не об этих, – с досадой отмахнулся Пашка и уточнил: – Имелось в виду: на других факультетах?
Я почувствовала, как сердце пропустило удар, а потом заколотилось с бешеной скоростью. Так вот в чем причина нашей встречи? Но тогда я совсем ничего не понимаю. К чему нагнетать столько таинственности, чтобы получить ответ на один простой вопрос?
– А почему ты спрашиваешь? – Я тоже решила начать с уточнения.
– Ищу человека одного, – уклончиво отозвался Пашка. – Мне подсказали, что ты его знаешь и можешь помочь.
Я устала ходить вокруг да около:
– Кого и зачем?
– Короче, у тебя есть знакомые на информационных технологиях? – прямо спросил он.
Запираться было бессмысленно, и я обреченно кивнула.
* * *
– Локи, ты должен признаться, – бухнул Тор, поняв, что больше не в силах откладывать начало разговора.
Брови пленника удивленно взлетели.
– В чем я должен признаться?
– В убийстве, – с трудом выговорил он.
– В котором из них? – зловеще усмехнулся тот. – Тех, что мы совершили вместе с тобой или с Одином? Мой друг и названый брат запамятовали?
– Прекрати свои игры, Локи, – сурово молвил Тор. – Ты прекрасно знаешь, о ком идет речь.
– И все же я хочу услышать это от тебя.
Громовержец стиснул зубы так, что они едва не раскрошились, но все же он нашел в себе силы продолжить:
– Хорошо, я скажу, если ты просишь. Ты должен признаться в убийстве Бальдра.
Ему показалось или Локи действительно на миг помрачнел, а в глазах метнулся страх? Но в следующее мгновение его лицо снова заливали безмятежность и искреннее удивление.
– Почему я должен признаваться в убийстве, которого не совершал?
