– Пришел потрахаться, – отвечает он и я прямо чувствую, как он наслаждается происходящим, гад!
– Со своим кулаком? – язвлю я, пытаясь отодвинуться от него как можно дальше, что нелегко сделать в узком пространстве.
– Нет, с одной горячей первокурсницей и заметь, я не тебя имею в виду.
– И где же твоя девушка? – спрашиваю я. – Что-то тут никого, кроме нас, не ощущается. Или тебя кинули?
– Похоже, что так, – ничуть не смущаясь, признает он. – Придется искать другой вариант.
Меня просто воротит от его мерзости. Шлюхан неразборчивый! Но раз мы тут оказались вдвоем, то можно ведь нарушить слово, так? Я должна была сидеть тут в одиночестве, а не с кем-то еще.
– Позвони кому-нибудь и попроси нас выпустить, – требую я. – Мой телефон остался на столе.
Вообще-то, ребята не позволили мне его взять с собой, потому что сидеть в кладовке с подсветкой не так страшно, но не говорить же об этом Дубову.
– Не повезло, потому что мой телефон на зарядке и тоже не со мной, – ничуть не волнуясь по поводу того, что оказался заперт, говорит Фед.
Делать нечего, придется как-то переждать эти десять минут. Я считаю про себя секунды, игнорируя Дубова, который попытавшись меня разговорить и наткнувшись на молчание, тоже замолкает, но десять минут, а то и все пятнадцать, проходят, а нас никто не спешит выпустить. И тогда я начинаю кричать и долбиться в дверь, пока силы не иссякают.
* * *
– Все, выдохлась? – язвительно спрашивает меня Фед, когда я замолкаю.
Наши тела все еще соприкасаются в некоторых местах, хотя я практически лежу спиной на чертовой двери.
– Кому вообще придет в голову заниматься сексом в такой тесной кладовке? – раздраженно спрашиваю я.
– Тут слепая зона для камер, – как ни в чем не бывало вдается в пояснения Фед, хотя вопрос был риторическим. – Уж получше, чем в туалете, а в аудиториях тоже камеры.
– Ты такой придурок!
– А у тебя скудный словарный запас, – усмехается он.
– Я не собираюсь опускаться до твоего уровня даже чтобы обматерить тебя! – парирую я. – И чего ты застыл? У тебя голос громче, зови на помощь.
– Зачем? Нас и так выпустят, как только кому-то еще придет в голову трахнуться. Об этой кладовке знаю не я один.
Меня неимоверно бесит его спокойствие, но не могу же я его заставить. Фед что угодно, даже в ущерб себе, сделает мне назло из чистого ослиного упрямства. Не знаю почему он меня так невзлюбил, но его безразличное с детства отношение ко мне изменилось с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. И я бы рада потешить свое эго теориями о том, что он мог таким образом маскировать свой внезапно проснувшийся интерес ко мне, но в такое поверит лишь полная тупица. У Дубова никогда не возникает проблем с девушками. Он безобразно красив, умеет быть обаятельным и у него куча денег. Что еще нужно женщинам?
Проходит еще несколько томительных минут, когда он решает заговорить.
– Ты уже поняла, что тебе здесь не место, Стужа?
– Не называй меня так! – злюсь я.
Возможно, это прозвище показалось бы мне даже крутым, будь у него другое значение. Мы с Федом учились в одной частной школе и знакомы всю свою жизнь, хоть и не дружили из-за трехлетней разницы в возрасте. С тех пор, как он непонятно за что объявил мне войну, Дубов постарался, чтобы испортить мне репутацию в школе. Оскорбительное Стужа пошло от него и его все подхватили, а некоторые девочки даже заменили на Холодрыгу, потому что у меня всегда одна защитная реакция на раздражитель – полное отсутствие эмоций. Естественно, за исключением тех случаев, когда этим раздражителем является Фед. Ему время от времени удается довести меня до точки кипения.
– Но ты же Стужа, – издевается он.
– Стой молча, не хочу с тобой разговаривать!
– А разговаривать и не нужно. Ты просто слушай и запоминай. То, что случилось с тобой сегодня – лишь цветочки, Стужа. Тут не будет, как в школе. Тебе не стать королевой, тебе вообще никем не стать здесь, потому что всем плевать на деньги твоего отца. Здесь в принципе нет никого из среднего класса, кого ты можешь впечатлить. Одно мое слово и ты получишь тот статус, который я назову. А я не позволю тебе быть кем-то больше нуля, понимаешь? Так что, пока не поздно, забирай свои документы и переводись в место, которое тебе по зубам.
– Предполагается, что твоя речь меня запугает? – ледяным голосом спрашиваю я, наконец, оказываясь в знакомой среде враждебности. Фед отбросил маску веселого раздолбая и перешел к угрозам. То, к чему я привыкла и чему я могу дать отпор.
– Ты слишком глупа, чтобы испугаться, – выдыхает он мне прямо в лицо, врываясь в мое личное пространство.
Мои лопатки крепко прижаты к двери и я так стремлюсь держаться подальше от него, что чувствую боль от твердой поверхности, в которую вжимаюсь, но Дубов лишь еще больше придвигается ко мне. Слава Богу, что здесь темно, иначе испуганное выражение моего лица точно выдало бы меня!
– Тебе не понравится то, что я сделаю, если ты останешься, Стужа, – продолжает он вкрадчивым голосом, от которого у меня бегут мурашки страха по спине. – Я знаю тебя. Тебе удалось стать кем-то в школе только после моего ухода, но ты ошибаешься, если думаешь, что здесь будет так же. И кем ты тогда будешь без своего любимого статуса королевы? Никем. Разве не это твой самый сильный страх?
– Ты совсем меня не знаешь, – толкаю его в грудь, быстро отдергивая руки, когда по ним проходит разряд тока от соприкосновения с ним. – Отодвинься, тут и так жарко.
– Тебе неловко от моей близости? – насмехается он.
– У тебя отвратительный дезодорант, так что да, я бы предпочла не блевать здесь.
– Ты такая врушка, Стужа.
– А ты много воображающий о себе тупица!
Наш очередной обмен оскорблениями прерывает лучший в мире звук чужих голосов за дверью и я сразу же начинаю снова стучать и звать на помощь. Слава Богу, на этот раз меня спасают из этой ужасной кладовки и еще более ужасного Дубова, который выглядит отвратительно довольным, когда нас выпускают двое его не менее отвратительных дружков, отвешивая пошлые намеки в мою сторону. Проигнорировав их, я иду за своей сумочкой и не медля больше ни секунды, ухожу с этой дурацкой недовечеринки, твердо внеся в свой список врагов, которых нужно проучить, сучку, «забывшую» меня в кладовке.
Глава 2
– Ваня! Эй, Ваня, да постой же ты! – пробивается сквозь музыку в наушниках голос моего одногруппника, и я оборачиваюсь, выключая свою любимую песню.
– Чего тебе? – бросаю грубо, потому что мне совсем неинтересно смотреть на нелепые потуги этого приставучего Астахова позвать меня погулять.
– Вань, а ты сегодня пойдешь к Феду? – спрашивает он, пытаясь отдышаться после бега за мной по коридору.
