А через пару месяцев, моя вездесущая сестрица сама привела ее на мой порог…
* * *
– Фе-е-е-е-едя, – звонит мне неожиданно как-то вечером Аришка и по ее ластящемуся тону я понимаю, что она хочет о чем-то попросить.
– Что тебе от меня нужно? – спрашиваю прямо.
– Ну-у-у-у-у… Ты ведь у нас восходящая звезда, очередь на пару недель вперед и все такое… А у меня подружка хочет тату. Ей очень-очень надо, к годовщине. Но ты ведь знаешь моих подружек, запросы высокие, как и у меня, и ей нужен самый лучший. Хочет только к тебе. Можешь сделать одолжение для любимой сестренки и втиснуть ее в свое расписание?
– У меня нет окошек, Ариш, – вздыхаю я.
Я не принимаю лично больше двух-трех клиентов в день, так как у меня много дел и мало свободного времени в последние месяцы. И хотя я не люблю отказывать сестре, так как она редко о чем-то просит, конкретно это одолжение для какой-то ее пустоголовой подружки, которой вполне может заняться один из моих мастеров.
– Ну задержись один раз подольше вечером, Фед! Мне очень надо, ну пожалуйста! Татуировка будет маленькая, это не займет даже час, я уверена! Она хочет набить дату и все. Никаких рисуночков, никаких узоров и символов. Просто маленькие цифры.
– Цифры набить не сложно, это может сделать любой из моих мастеров. Они все профессионалы, других я не держу…
– Федя! – теряет терпение Арина. – Разве я часто тебя о чем-то прошу? Ей нужен ты, понимаешь? Она потом будет всем хвалиться, что тату ей сделал сам Фед Дубов. Ты же не дурак, знаешь, что вошел в тренд.
– Ладно, к черту тебя! – сдаюсь я. – Но ничего, кроме цифр я ей набивать не буду. А то знаю я вас, женщин. Сегодня хочет цифры, а завтра целое четверостишие рядом с «важной» датой.
– Спасибо, Федечка, ты просто лучший брат! – визжит она. – Пришли мне время и она там будет. Сейчас обрадую ее, пока!
Н-да, вот тебе и пока. Нет бы поговорить, спросить, как я, чем занят, учитывая, сколько мы не виделись и как часто она была вне зоны доступа даже для звонка весь прошлый месяц. И эта нахалка еще меня ругала, что я забил на семью…
* * *
Подружку Аришки я засунул на удобное для меня время, а именно – на восемь вечера. К тому времени все мои сотрудники разойдутся, я как раз докончу работу с документами после обеденного сеанса и буду свободен.
В назначенный день на пороге салона появляется Стужа. Я удивлен, если честно, потому что не ожидал от нее желания встретиться со мной. Как бы сильно она не хотела тату, она не пришла бы ко мне с этим. Это совершенно не в ее стиле, так что меня напрягает ее появление и я гадаю, что ей нужно.
– Привет, Фед, – как-то нерешительно мнется она на пороге, одетая в толстовку с капюшоном и штаны. Бледная, не накрашенная, с растрепанными ветром волосами. Странное зрелище, почти сюрреалистичное.
– Привет, – заставляю себя открыть рот, а в груди что-то резко ухает вниз от дурного предчувствия. Не стала бы Стужа ходить в таком виде, и тем более не пришла бы ко мне, не случись чего-то серьезного. – Что случилось?
– Ничего, – пожимает она плечами, подходя ближе. – Спасибо за интерес к моим делам, но я просто пришла набить тату к профессионалу. Давай сегодня обойдемся без лишних слов и просто сделаем это.
По-хорошему, мне бы послать ее к херам и уйти домой, но что-то во взгляде Стужи останавливает. Она не смотрит на меня с привычной неприязнью, в ее глазах пустота и мне становится не по себе, потому что такую Стужу я не знаю.
– Окей, пойдем, – говорю ей деловым тоном. – Я уже подготовил место.
Мы проходим в мою кабинку, где все готово к работе и Стужа присаживается на кушетку.
– Хочу набить «12 сентября» на животе. Под пупком, – стягивая с себя толстовку, под которой оказывается довольно закрытый спортивный бюстгальтер, говорит она.
– Арина сказала, что будут просто цифры, – хмурюсь я, стараясь не пялится на ее обнаженный живот, потому что ее тело заводит меня без особых усилий и опыт подсказывает, что лучше не распаляться, потому что снова трахать ее я не собираюсь.
– Я сказала ей, что мне нужна дата, – говорит Стужа. – Про цифры речь не шла. Мне просто нужно «12 сентября» без года.
– Ладно, ложись, – удивляя сам себя, говорю я.
С другой церемониться не стал бы, но учитывая странное состояние Стужи, меня пробирает любопытство и я просто не могу ее отпустить пока. Когда она ложится, я сажусь на свой стул и склоняюсь над ее плоским, все еще загорелым животом, одним пальцем касаясь местечка под пупком.
– Здесь?
– Да, – кивает Стужа, переводя взгляд прямо перед собой, на потолок.
Я знаю, что у нее нет других татуировок. Тем не менее, не предупреждаю ее не дергаться или о том, что ощущения могут показаться болезненными. Чем меньше мы говорим, тем лучше. Поэтому я молча протираю ее кожу антисептиком и даже не спрашивая о пожеланиях относительно шрифта или размера, начинаю работать на свое усмотрение.
Стужа вообще не шевелится, не издает никаких звуков, когда игла касается ее кожи. Даже дышит размеренно, словно уснула, удивляя меня своей терпимостью к боли. Я избегаю переводить взгляд от того участка ее кожи, над которым работаю, и полностью сосредоточиваюсь на своей задаче. Набиваю небольшие цифры и буквы, обычные, сдержанные, без витиеватого шрифта, который многие любят, и, когда работа окончена, откладываю инструмент в сторону. А потом, смотрю все-таки ей в лицо и вижу, что хоть она и не шевельнулась, и ни разу не всхлипнула, по ее вискам, вниз в волосы, текут тихие слезы. И судя по всему, плакала она таким образом весь сеанс.
* * *
Каждый укол боли от иглы несет мне чувство освобождения. Я чувствую, как слезы капают из глаз и текут по вискам, но не делаю ни единого движения, чтобы стереть их. Мне даже все равно, что подумает Фед. Меня не задевает мысль, что он может поиздеваться из-за моей слабости. Раньше гордость не позволила бы мне даже ступить на порог этого салона, но моя потребность в том, чтобы именно он нанес на мое тело вечное напоминание о нашей потере – потере, о которой он никогда даже не узнает – была настолько сильна, что я пришла вопреки всему. Забыла о гордости, лишь бы испытать эти эмоции и отпустить то, что грызло меня всю неделю.
– Что за годовщина? – спрашивает он, игнорируя мои слезы, пока клеит пленку на завершенную татуировку. – Дата недавняя.
– Не твое дело! – отвечаю грубо и это получается само собой, потому что я автоматически перехожу в режим защиты.
Он поднимает брови, глядя на меня с привычным презрением, а потом откатывается назад на своем кресле и встает на ноги.
– Свободна. О том, как ухаживать, почитай в интернете.
Я не обращаю внимания на его грубость, и даже не смотрю на результат его работы. Спокойно поднимаюсь с кушетки и вытерев слезы, надеваю свою толстовку и приглаживаю волосы.
