– Если отсядешь, я пойду следом, – тихо говорит он, прежде чем я успеваю встать.
Фед не касается меня, но его присутствие так близко заставляет все мое тело напрячься.
– Тогда никто не посмотрит этот фильм, потому что будет скандал, – зло отвечаю я, не глядя на него. – Потому что я не собираюсь сидеть тут с тобой, словно это в порядке вещей.
– Вообще-то, так и есть, – с весельем в голосе говорит он. – А вот то, что ты отсаживаешься от единственной возможной компании при сложившихся обстоятельствах – это как раз-таки и не в порядке. Разве ты не понимаешь, что до нас докопаются и примутся мирить всем составом, как детей в школе?
Насчет мирить он, конечно, перегнул, но докопаются точно. Черт, ненавижу, когда он прав!
– Ладно, только сиди тихо! – шиплю я, злая донельзя.
Надо будет через десять минут выйти в туалет, а вернувшись сесть на другой диван, поближе к выходу. Потому что два часа рядом с Дубовым в темноте, хоть и при свидетелях, точно ни к чему хорошему не приведут!
* * *
К моему удивлению, меня настолько увлекает фильм, причем с самого начала, что я забываю и о сидящем рядом Феде, и о том, что собиралась слинять под предлогом посещения уборной. Но надо признать, что не веди себя Дубов шокирующе смирно, я бы не смогла так расслабиться. Он вообще словно не двигается, не ест, не ерзает и даже не думает меня касаться, так что, когда мы доходим до середины фильма, я уже полностью спокойна в его отношении, наслаждаясь закрученным сюжетом на экране.
– Давай! Так его! – раздается крик за моей спиной во время сцены драки главного героя со злодеем и обернувшись, я вижу, что это девушка Алекса так увлеклась.
Но никто не обращает на нее внимания, все увлечены фильмом, так что я тоже спокойно сижу, наслаждаясь видом мускулистых актеров, дерущихся без рубашек. А потом чувствую это… Легкое прикосновение кончиками чужих пальцев к своему бедру. Замираю, затаив дыхание и не отводя взгляда от экрана, а Дубов между тем наглеет, накрывает всей пятерней мою коленку и медленно ведет ее выше, под ткань платья, поглаживая ленивыми движениями взад-вперед, но не забираясь выше, словно оценивает реакцию. И хотя на мне плотные колготки, его прикосновение все равно расходится теплом по моей коже, а дыхание в груди спирает.
– Убери руку! – бросаю на него испуганный взгляд, видя, что он смотрит не на экран, а на меня, оценивая реакцию с хитрым прищуром.
Дубов улыбается уголком рта и медленно убирает свою руку, закидывая ее на спинку дивана и как бы между прочим кладя ладонь мне на плечо.
– Фед! – зло шепчу я, отодвигаясь как можно дальше.
– Стужа, – передразнивает он, а потом оглядывается назад и с решительным видом опускается на пол, словно ищет что-то.
Я сижу, застыв на месте, с бешено колотящимся от возбуждения сердцем, пойманная в ловушку темноты, потому что на экране ночь и зал освещен не так хорошо, когда Фед медленно садится у моих ног, спрятанный от тех, кто сидит сзади, высокой спинкой дивана.
Он находится прямо напротив, но я не вижу его лица, потому что оно в тени, однако очень явственно чувствую раздвигающие мои бедра руки. Дыхание застревает в горле, когда его ладонь жестко накрывает мою промежность прямо поверх ткани белья и колготок, и мне бы дернуться, оттолкнуть его, накричать, но я ничего из этого не делаю. Лишь прерывисто дышу, хотя он практически ничего еще не сделал, и чувствую, как мое влагалище уже пульсирует, наливается и становится влажным. От одного только осознания того, что это его рука касается меня.
Фед не медлит. Не пытается быть нежным и разжечь меня не спеша. Его пальцы грубо потирают, давят на клитор, сжимают, не обращая внимания на мешающие слои ткани, и я выгибаюсь от болезненно острого возбуждения, цепляясь за кожаную обивку дивана и царапая ее ногтями. Мой рот открывается, чтобы исторгнуть стон, но Фед быстро накрывает его свободной рукой, доводя меня до безумия и заставляя растечься лужицей всего за пару минут. А потом, свет на экране меняется, разгоняя темноту, и все резко прекращается. Руки Дубова исчезают, а сам он поднимается на ноги и снова садится рядом, беря мою бутылку с водой и со знающей улыбкой открывая ее, чтобы не спеша, с наслаждением сделать глоток, дразня меня своим взглядом и этими полными, влажными губами, на которых остаются капельки, которые я мечтаю слизать языком.
Его самоуверенный вид, говорящий, что он выиграл, отрезвляет меня. Я вскакиваю на ноги и не думая, иду на выход, чувствуя унижение из-за того, что так легко сдалась в его власть. Между ног болезненно тянет и я всерьез думаю, что взвою от дискомфорта, потому что он слишком близко подвел меня к грани, оставив без оргазма, что ощущается просто ужасно. Забегая в отдельный туалет для ВИП-гостей, я всерьез подумываю о том, чтобы закончить начатое этим гадом, но, прежде чем я успеваю закрыть за собой дверь, Дубов возникает передо мной, оттесняя от нее и заходя следом.
Замок за его спиной закрывается с громким щелчком, запирая меня вместе с парнем, которого я не собиралась подпускать к себе больше никогда, но против которого, боюсь, невозможно устоять, потому что он превращает мои мозги в кашу.
Глава 21
– Подними платье, – охрипшим голосом требует Фед и, хотя мое тело кричит от потребности, я нахожу в себе силы не поддаваться слабости.
– Нет, – неуверенно качаю головой, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Уходи.
– Стужа, – настойчиво говорит он, делая шаг ко мне.
Я отшатываюсь, ударяясь спиной об раковину, и Фед тут же кладет руки по бокам от меня, отрезая все пути отступления. Его губы касаются моей щеки и я закрываю глаза, прерывисто вздыхая и впиваясь ногтями в ладони, лишь бы не притянуть его ближе, не уткнуться лицом в сильную грудь, дыша его запахом, по которому я изголодалась.
– Это не на один раз, – кусая мочку моего уха, тихо обещает он. – Не будет никого другого, только ты.
До меня с опозданием доходит, что он снова поднимает тему наших… Нет, не отношений. Физического взаимодействия.
– Нет, – говорю более твердо, отворачивая лицо в сторону, чтобы он больше не касался меня. – Пусти меня, Фед. Сейчас же!
К моему удивлению, он слушается. Убирает руки и отступает на шаг, глядя на меня разочарованным злым взглядом.
– Скоро ты перестанешь сопротивляться, Стужа, – говорит он, без стеснения поправляя свой стояк в штанах. – Я подожду.
– Не дождешься, – думая, что буду звучать ехидно, отвечаю я, но получается жалкий неуверенный писк.
– Посмотрим, – ухмыляется гаденыш, наклоняясь и быстро чмокая меня куда-то в макушку из-за разницы в росте, прежде чем отпереть дверь и выйти, оставляя меня одну.
И черт бы его побрал, но кажется, он прав! Потому что, если мы и дальше будем видеться, я не смогу вечно держать свои стены поднятыми. Когда-нибудь они просто рухнут и погребут под собой всю мою волю, оставив лишь первобытные инстинкты, которые он снова и снова пробуждает во мне.
