Но Герман меня удивил.
— Уволь ее.
— Что?!
— Со всеми положенными выплатами, полностью по закону. И найми на ее место двух студенток, каждая из которых за половину ее зарплаты и опыт будет заниматься рутиной и заменять тебя, когда устанешь.
Он откинулся на стуле и подхватил бокал с минералкой, глядя на меня, чуть склонив голову набок и явно изучая мою реакцию.
— Нет.
— Или ты никогда не выйдешь на более высокий уровень, так и останешься хозяйкой маленького турагентства.
— Что, если я не хочу туда, на ваш уровень? — передо мной поставили огромное блюдо с маленьким кусочком мяса посередине, но аппетит уже пропал. — Не все хотят создать мировую корпорацию, некоторым достаточно интересного дела, которое приносит достаточный доход и оставляет время для семьи.
— Для той семьи, в которую тебе так часто не хочется возвращаться по вечерам?
Я отложила вилку и посмотрела на него.
На лице у Германа было скучное выражение вежливого интереса.
Зато глаза… Из глубины черных глаз на меня будто смотрело какое-то инопланетное существо.
Умное, безжалостное и любопытное.
Взгляд его пугал и завораживал одновременно.
Тогда. Я тебя немного боюсь
В декабре работы стало столько, что я забыла, какой у меня вообще предполагался рабочий день. Глядя на Тину, которая уходила в восемь и ни минутой позже, я все чаще задумывалась о том, что деловая безжалостность Германа, пожалуй, была самым оптимальным курсом.
Но все равно — не для меня.
Придется смириться с тем, что у меня никогда не будет крупнейшего в стране турагентства.
Ну и ладно, зато я буду хвастаться знакомством с владельцем крупнейшего в стране банка.
И рассказывать таксистам и попутчикам в поездах, как Герман Панфилов подвозил меня той холодной осенью и зимой, потому что ближе к ночи автобусы ходили раз в полчаса, и я успевала насмерть замерзнуть на остановке.
Впрочем, по выходным он на работу не ездил, и приходилось вызывать такси. Пропускать такой поток покупателей я была не готова. В агентство ежедневно являлись отцы семейств, которые внезапно обнаружили, что скоро Новый Год, а жена просила позаботиться о поездке на зимние каникулы еще где-то в августе. Такие заказы были одновременно прибыльными — и крайне нервными, потому что таких цен, как в августе, в декабре уже, конечно не было.
— Я не у тебя в пятницу помаду забыла? — спросила я, плюхнувшись на переднее сиденье в следующий понедельник. — С утра обыскалась.
Герман протянул руку к бардачку — мне пришлось вжаться в кресло, чтобы он не задел мою грудь. В его «лексусе» царил безупречный порядок, в отличие от корпоративного «мерседеса», так что никакие дырявые носки на меня в этот раз не выпрыгнули. Только моя собственная помада.
— Уф! Хорошо! — я тут же откинула солнцезащитный козырек и принялась красить губы, глядя в зеркало. — А то нашла бы Полина и убила бы за любовниц, метящих территорию. Хуже только кружевные трусики обнаружить у мужа в машине. На два размера меньше твоего.
— Делать ей больше нечего… — Герман подождал, пока я налюбуюсь собой и выключил свет, одновременно включая тихо бормочущее радио. — Она тебе привет передавала, кстати. Мы в субботу ходили в Ленком, вспомнили нашу первую встречу.
— А… — я фыркнула. — Прекрасный из тебя получился подарок на день рождения, я до сих пор пользуюсь правом ничего больше ей не дарить.
— Тебе надо было свахой становиться, а не турагентом, — поддел меня Герман. — Эта профессия точно не зависит от политической обстановки.
— И во время пандемии я бы не бегала в панике по стенам… — мечтательно проговорила я, потягиваясь. — И на свадьбы ходила бы регулярно — пожрать!
— Зато тебе звонили бы ночами, пьяно рыдая в трубку, что «он меня бросил», — заметил Герман, разгоняясь навстречу метели по пустому шоссе.
— Мне и так звонят. Правда с жалобами, что в Доминикане курица на вкус неправильная, а на Бали в аутентичном эко-отеле не подают борщ.
— Ночами?
— Ночами. Кого волнует разница во времени, — пожала я плечами. — Пьяно рыдая — тоже регулярно. Ты не понимаешь, как русская душа скучает по борщу на чужбине после бутылки водки!
Честно говоря, эти вечерние поездки постепенно стали моей любимой частью дня. Немножко безвременья — спокойствия, легкомысленной болтовни и мурлычущей в колонках музыки среди предновогоднего безумия на работе и домашней суеты.
Пока мы ехали сквозь падающий крупными хлопьями снег, никто не хотел от меня, чтобы я им нашла семизвездочный отель по цене билета на электричку, научила японцев говорить по-русски, изготовила за ночь средневековый замок из шишек и желудей в масштабе один к тридцати, написала меню для детей на год вперед и сделала эротический массаж, от которого немедленно перестанет болеть выбитое в юности колено.
Я, грешным делом, даже стала задумываться о том, чтобы стряхнуть пыль со своих навыков вождения и купить машину, чтобы не зависеть от Германа и получать эти минуты спокойствия утром и вечером, когда захочу. Правда, немного подозревала, что Герман тоже важен в формуле успеха. Но еще не догадывалась — насколько.
Музыка, игравшая по радио, прервалась, и бархатный голос ведущего что-то там едва слышно забормотал про знаменитые «тридцать шесть вопросов, рождающие любовь».
Герман заинтересовался и сделал погромче.
Хотели бы вы быть знаменитым, опишите свой идеальный день… Я все это уже читала несколько лет назад и заскучала.
— Когда вы последний раз пели в одиночестве? — хмыкнул Герман, услышав очередной вопрос. — Вопрос стоит иначе — когда вы последний раз были в одиночестве?
— Вот переедешь в другой офис, там можно будет запираться в кабинете и никого не пускать, сколько захочешь! — с завистью сказала я. — И меня перестанешь подвозить — вот еще кусочек одиночества.
— Не перестану, тут по пути, могу тебя захватывать, — небрежно отмахнулся Герман. — Когда вы последний раз плакали? Нет, если я это кому-нибудь расскажу, мне придется его убить.
— Да ерунда, — поморщилась я. — Это для тех, кто женится, не приходя в сознание. Нормальные люди и так друг с другом общаются. Любовь возникает не от того, что ты расскажешь кому-то незнакомому, кем ты себя видишь через пять лет в этой компании.
— Ты путаешь с вопросами на собеседовании, — улыбнулся Герман. Но он даже перестал гнать, так его заинтересовала эта тема. — Хочешь попробовать?
— Не очень. Это долго и скучно.
— Боишься? — сощурился он. — Думаю, если человек уже влюблен, не сработает. Ты же любишь мужа?
— А ты свою начальницу отдела? — огрызнулась я.
