– Нет! Пусть лесом идет!
– Мужик, ты слышал. Девочка не хочет к тебе идти.
Голос Миши все такой же равнодушный, а меня отчего-то пробивает на дрожь. И хочется плотнее сжать бедра. Ух ты! Вот это да!
– Я тебе не мужик! – капитан наконец вспоминает о том, кто он, и вытаскивает корочки. Которые на Мишу не производят никакого впечатления. Он не смотрит на них, курит, молчит. – А теперь открыл машину и отдал мне девчонку.
– На каком основании?
– Какое, бл*, основание? Она задержана за нападение на сотрудника полиции и причинение телесных!
– Вызывай наряд. Я таких корочек напечатаю хер знает сколько.
– Да ты ох*ел? Ты кто такой? Документы!
– С какого хера?
– Нет документов? Наряд вызываю!
– Давай. И ствол не лапай. У меня регистратор в машине.
Тут я поворачиваюсь и реально вижу регистратор.
И в этот момент у меня только одна тупая абсолютно мысль: писал ли он то, что происходило в машине?
Похоже, вообще я неадекватная. Там капитан на Мишу наезжает, того и гляди пристрелит, а я, вместо того, чтоб от страха ссаться, опять нашу ночь вспоминаю. И думаю, что, если запись есть, то посмотреть прям хотелось бы. От этого, а еще от того, что Миша явно не боится мента и явно не собирается меня ему отдавать, в низу живота остро и больно пульсирует, сердце колотится, и губы сохнут. Все признаки озабоченной сучки налицо, короче.
Тут капитан решает сменить тактику, понимая, что наезда не выходит качественного, и говорит примирительно:
– Слушай, мужик, тебе зачем проблемы? Она на меня напала, при исполнении, и закрыть ее – вопрос времени. А то, что ты препятствуешь, сам понимаешь… Я же вижу, кто ты. И ты все понимаешь. Отдай мне девку, и разойдемся миром.
Миша долгих несколько секунд смотрит на него, и я в это время буквально обмираю. Потому что закрадывается мысль, что сейчас подойдет, откроет двери и выпустит меня. В самом деле, зачем ему проблемы с полицией? Он сидел, явно с ними не захочет связываться…
– Да я легко, капитан…
Ах ты твааарь!!!
Я уже готовлюсь выскочить из машины и рвануть дальше, даже ручку дергаю и понимаю, что закрыта с пульта. Бессильно скалюсь, а Миша продолжает спокойно и рассудительно:
– Но вот проблема. Это моя девчонка. Она была со мной. В этой машине. Не знаю, что за кошка тебя поцарапала, но явно не моя. Моя только меня царапает.
– Вот значит как… – капитан, уже остывая и понимая, что меня ему не получить, в упор смотрит на мое застывшее в напряжении лицо через лобовое, а затем цедит сквозь зубы, – ладно. Твоя, значит… Давно, Лена? – повышает он голос, глядя на меня и зло кривя губы.
– Со мной говори, капитан. Не пугай девочку.
Миша говорит все так же лениво и спокойно. Но ощущения от его тона потрясающие. Возбуждающие. Чееерт…
– Я понял. Но разговор не закончен, Лена.
– Закончен, капитан. – Жестко и холодно обрывает его Миша, а у меня в груди сладко екает. Сучка я все же, похотливая. Нравится мне, как он себя ведет. – Все разговоры с моей женщиной только через меня.
– Это не тебе решать.
– Мне.
– Документы все же предъяви.
– Повторно: с какого хера?
– Ладно. Ладно.
Он смотрит на меня опять долгим обещающим взглядом, но Миша двигается и закрывает мое взволнованное лицо от его злых глаз, неторопливо и спокойно покуривая.
Капитан сплевывает и уходит. А Миша поворачивается ко мне. И молча смотрит. И взгляд у него недобрый. Но настолько заводящий, что я чувствую, что, еще немного, и потеку, как сучка.
Я отвечю ему злым, насколько это возможно в этой ситуации, взглядом, усмехаюсь и демонстративно сдуваю волосы с лица.
А потом он делает последнюю затяжку, выбрасывает сигарету и идет ко мне.
И то, как он движется, и смотрит и даже выдыхает дым, заставляет сжимать бедра крепче.
Потому что я понимаю окончательно, что со мной явно беда.
Большая беда.
Полька узнает – убьет.
Глава 8
Ленка
– Ну чего, малех, куда встряла?
Миша садится на водительское, опять закуривает и не торопится заводить машину. И на меня не смотрит вроде, но я чувствую, как горят коленки голые от его взгляда. И живот еще сильнее сводит.
Чееерт… Лена, соберись, бл*! Ты девочка, а не сучка течная!
Ну, выручил мужик тебя… Опять. Ну и что? Вообще нихера не повод ноги перед ним развигать. Сразу, по крайней мере.
И отчитываться тоже. Он мне не папочка. А прикольно, кстати…
И, прежде чем успеваю подумать, уже ляпаю:
– Только не бей, дяденька!
И сама охереваю от дикой пошлятины, что сейчас болтанула.
Это же…
Бл***.
Это же прям дедди-кинк во всей красе.
Никогда такое мне не заходило. Херня всякая извращенская.
И, судя по тому, что лицо у Миши немного передернулось и даже слегка пятнами пошло, ему этот вариант тоже не нравится.
– Не выступай много, мелочь, – он, не реагируя на мои слова, опять затягивается и, уже не скрываясь, режет темным взглядом по коленкам и коже бедер, что видна из чуть задравшейся клетчатой юбочки. – А то могу и наказать.
И вот прет меня, прям прет тут же кинуть ему: «Накажи меня, дяденька». Буквально за язык себя кусаю. Потому что это перебор вообще. По всем параметрам.
– Говори, чего от тебя капитану надо?
– Того же, чего и тебе, – фырчу, все же не выдерживая, – чтоб ноги раздвигала и не возражала.
– И как, успешно?
Он смотрит уже так спокойно и насмешливо, что буквально вымораживает. И злостью заливает по самые глаза. А злость и я – это, бл*, очень плохое сочетание! То самое, от которого потом сильно страдает задница.
– Конечно! Так сильно раздвигала, что у него рожа от счастья лопнула! Видел же!
Миша молчит. Смотрит. Тяжело и внимательно. И мне становится мгновенно не по себе. И хочется тут же извиниться и сказать, что это все ерунда, что этот гад меня и пальцем не тронул никогда и не тронет по моей доброй воле, и что я вообще не такая…
Но я не оправдываюсь. Никогда. И теперь не стану.
Помог. И хорошо. Может быть свободен.
Организм мой проклятый, а особенно одно его место, протестуют против такого решения предательской дрожью и пульсацией, но я не собираюсь идти у него на поводу.
Задрав нос, резко дергаю ручку двери. Естественно, ничего не добиваюсь. Заблокировано. Выдыхаю, поворачиваюсь к молча наблюдающему за моей демонстрацией Мише.
