— Я предупреждал тебя, что язык будет присутствовать, когда мы заключали наше соглашение, — сказал он.
Господи, помоги мне, вот бы язык и дальше присутствовал. Много, много языка. Я все еще могла ощущать его, скользящий по моему языку, заводящий меня. Фантомный язык. Стопроцентно Малкольм Эриксон свел меня с ума. Его нужно остановить. Но лучшее, что я могла сделать в тот момент — увести этот разговор к чертям подальше от всех тех вещей, касающихся рта, причем немедленно.
— Да, кстати насчет нашего соглашения... так зачем ты сказал, тебе нужна мнимая девушка?
— Мы уже это обсуждали.
— Ты ничего мне не сказал.
— Я сказал тебе ровно столько, сколько посчитал нужным, — он смолк, продолжая сердито смотреть на меня. — Почему ты пытаешься перевести на меня стрелки? Что такое, Энн, чувствуешь, что потеряла свою защиту из-за одного маленького поцелуя?
— Нет. Конечно. Нет, — я скрестила руки груди. — Но мы договаривались не приплетать сюда секс. Как правило, людям, которые не занимаются сексом, не нужно разговаривать о языках.
— Не согласен.
— Ты, правда, хочешь продолжать об этом разговор? Серьезно?
— Ты даже представить себе не можешь, как сильно, Тыковка.
— Супер. Давай это обсудим, — а может мне просто стоило спрыгнуть с балкона. Вроде не так тут и высоко. Отбросим законы физики в сторону, я смогу допрыгнуть. Как знать. — Ты сказал, что засунешь свой язык мне в ухо, а не наполовину в глотку.
— Я не засовывал его наполовину в твою глотку, — его глаза сузились. — Раньше никто не жаловался на то, как я целуюсь.
Я ничего не ответила.
— Все это хрень собачья. Он тебе понравился. Я знаю, что понравился.
— Он был довольно неплохим.
— Довольно неплохим? — переспросил он, у него на шее напряглись сухожилия, будто из него собирался вырваться Халк
[10]. — Ты что, только что назвала мой поцелуй «довольно неплохим»?
— Мы просто притворяемся, Мал. Помнишь? Почему бы тебе не успокоиться? — я отошла от него назад, спокойно ему улыбаясь.
Он шагнул вперед, его зеленые глаза ярко пылали.
— Тот поцелуй был не просто каким-то гребаным «довольно неплохим».
— Тебе не кажется, что ты реагируешь немного чересчур? — попыталась отшутиться я.
А он все не унимался.
— Нет.
— Полагаю, в этом плане мы с тобой друг другу не подходим. Что, исходя из ситуации, я считаю очень даже удачным, не находишь? Благодаря этому все остается без сложностей, как раз так, как ты того хотел, так ведь?
— Не так.
— Осторожнее на поворотах. Мне кажется, у тебя раздулось эго. Не каждой девушке нужно падать к твоим ногам.
— Тебе нужно.
— Ха. Нет, Мал, не нужно.
— Нужно.
— Нет.
— Да.
— Прекрати, — я бросила на него взгляд. Боже милостивый, рок-звезды вели себя, как дети. Как избалованные дети.
Тишина между нами оглушала, с ней даже глубины космоса и рядом не стояли. Мы опять оказались в мыльном пузыре. Внутри квартиры никого не было — не было никакой вечеринки, ни музыки, ни света, ни болтовни. Но я могла контролировать ситуацию. Ни за что я не потеряю голову из-за какой-то там рок-звезды, которая совсем скоро уйдет из моей жизни.
— Я хочу попробовать еще раз. Сейчас, — потребовал он.
— Да ни за что.
Я положила руку ему на грудь, пытаясь оттолкнуть его. Это не помогло. Несмотря на слои одежды под ладонью, я чувствовала, как сильно бьется его сердце.
Он подвинулся еще угрожающе ближе, облизывая свои великолепные губы.
— Прямо сейчас, Энн. Ты и я.
— Я так не думаю.
— Я могу лучше.
И еще ближе.
— Мал, тебе не нужно мне ничего доказывать.
— На этот раз тебе понравится, обещаю.
Если я получу еще большее удовольствие от его поцелуя, то у меня случится сердечный приступ.
— Правда, в этом нет необходимости.
— Всего один разок, — сказал он, его голос звучал упоительно низко и привлекательно, заставляя меня поддаться. Что б его. — Ничего такого. Просто дай мне еще один шанс.
Его рот застыл возле моего, предвкушение сбивало меня с толку. Черт с ним, я не собираюсь его останавливать. Вообще никак. Я была ужаснейшим человеком.
— Проблемы в раю? — на балкон вышел Джимми Феррис, его фирменная насмешливая улыбка была на месте. Я могла бы расцеловать его за своевременное вмешательство. Вот только именно из-за поцелуев я теряла голову.
— Прячешься от Лины? — спокойно спросил Мал.
Джимми отбросил темные волосы назад. Его глаза сперва скользнули по мне, прежде чем перейти на огни города, что виднелись вдали. Если бы я когда-нибудь увидела такое, то сказала бы, что это походило на увиливание от ответа.
— Ага, так я и подумал, — фыркнул Мал. Вся его напряженность испарилась в воздухе, спасибо господи. — У нас все зашибись, спасибо, дружище. Просто выбираем имена для наших будущих детей. Энн хочет назвать мальчика Малкольмом Младшим, но я против, категорически против. Все же детишкам нужен шанс прожить жизнь не в тени их старика.
— Очень щедро с твоей стороны, — сказал Джимми.
— Знаю, круто, да? Весь смысл родительства сводится к жертвоприношениям.
Мал проскользнул рукой по задней части моей шеи, сжимая напряженные мышцы.
— Успокойся, — велел он. — Это вредно для малыша.
— Я не беременна.
— Эх, дерьмо, точно. Мы должны были хранить это в тайне. Извини, Тыковка.
Он ударил себя по лбу. Я бы с радостью сделала это за него.
— Не переживай, — сказал Джимми. — Мы дружим с самого детства. Я знаю, когда он несет чушь.
Жаль, что я не знаю.
— Кто беременный? — спросил Дэвид Феррис, когда вышел на балкон, держа в одной руке ладонь своей жены, а в другой — бутылку пива.
С выражением великой гордости на лице, Мал потер мой живот. Каким бы округлым он ни был, с куда больше вероятностью можно было сказать, что в этом повинен торт, нежели акт воспроизведения потомства.
— Я не...
— Мы держали это в секрете, — сказал Мал. — Нам не хотелось обставить наших двух влюбленных голубков.
