— Да, Скай, черт возьми, использовала меня. Ты был прав, я ошибалась.
Последовала длинная череда ругательств, в это время я терпеливо ждала. Не удивительно, что я не хотела обсуждать это. Нельзя было ничего предпринять, чтобы превратить это в гребаную сказку. Во мне закипело разочарование, согревая от холода.
— Как много тебе надо? — спросил он севшим голосом.
— Что? Нет. Я не буду занимать у тебя деньги, Рис. Завязнуть в долгах — это не выход. — Кроме того, владелец бизнеса он или нет, но я не была уверена, что он владел им, чтобы растрачивать. Рис был ни чем не лучше меня в экономии денег. Я знала это благодаря дизайнерской одежде, которую он ежедневно носил на работе. Очевидно, будучи постоянным жителем Портленда мистеру Любовнику был необходим тот еще гардеробчик. Если честно, одевался он исключительно хорошо.
Он вздохнул.
— Знаешь, для той, кто всегда помогает другим, ты дерьмово принимаешь помощь для себя самой.
— Я как-нибудь выкручусь.
Еще один вздох. Я наклонилась через перила и подняла голову, позволяя холодному, мокрому ветру обдувать мое лицо. Приятное чувство, смягчающее головную боль.
— Я собираюсь повесить трубку сейчас, Рис. У них здесь есть пиво и пицца. Я вполне уверена, если хорошенько постараюсь, то смогу найти свое счастливое место.
— Ты собираешься съехать с квартиры, да?
— Вполне вероятно, что да, мне придется переехать.
— Оставайся со мной. Ты можешь приземлиться на моем диване.
— Это мило с твоей стороны.
Я пыталась рассмеяться, однако звук, который я издала, был больше похож на сдавленный кашель. В моей ситуации было много поводов для смеха. Я, спящая на диване Риса, в то время как он спит в соседней комнате с какой-то незнакомкой. Нет. Этого не произойдет. Когда это произошло, я почувствовала себя маленькой и глупой, что позволила Скай играть со мной. Увидеть самой активную сексуальную жизнь Риса было бы слишком для меня.
— Спасибо, Рис. Но я уверена, что ты сделал невыразимые вещи со многими, многими людьми на этом диване. Не уверена, что кто-либо смог заснуть там.
— Думаешь, его преследуют призраки секса?
— Это бы меня не удивило.
Он фыркнул.
— Мой диван к твоим услугам, если он тебе будет нужен, ладно?
— Спасибо тебе.
— Позвони мне, если что-то понадобится.
— Пока, Рис.
— О, и, Энн?
— Да?
— Ты сможешь выйти на работу в воскресенье? У Тары появились какие-то проблемы. Я сказал ей, что ты сможешь ее прикрыть.
— Я провожу воскресенья с Лиззи, — осторожно произнесла я. — Ты же знаешь это.
Ответом Риса была тишина.
Я почти ощущала, как ко мне подкрадывается чувство вины.
— А что если я выйду в другую ее смену? Может, она сможет что-то поменять?
— Ну, посмотрим, не бери в голову. Я разберусь с этим.
— Извини.
— Нет проблем. Поговорим с тобой позже.
И он повесил трубку.
Я убрала телефон обратно в карман, сделала еще глоток пива и посмотрела на город. Темные тучи плыли около луны. Казалось, что сейчас воздух стал холоднее, заставляя мои кости ныть, как будто я была старухой. Мне нужно больше выпить. Пиво поможет мне хотя бы на сегодня. Однако его почти не осталось, и я колебалась, стоит ли возвращаться внутрь.
Ну, все.
Хватит думать об этом.
Как только напиток закончился, моя одинокая вечеринка жалости к себе тоже завершилась. Мне нужно выйти из скрывающей меня тени, вытащить голову из задницы и вернуться внутрь. У меня была возможность, которую я никак не должна упустить, как будто я не мечтала миллион раз или больше о том, чтобы пересечься с кем-то из группы. Я уже встретила Дэвида Ферриса. Так что, желания могут стать реальностью. Когда в следующий раз буду мечтать, мне следует попросить сиськи побольше и зад поменьше, также получше разбираться, выбирая друзей.
И достаточное количество денег, чтобы оплатить обучение моей сестры в колледже и сохранить крышу над головой, конечно.
— Хочешь еще? — спросил низкий голос, напугав меня. Мой подбородок дернулся вверх, глаза широко раскрылись. Я думала, что одна, но в углу сидел парень. Волнистые светлые волосы до плеч тускло сияли, однако остальная часть его тела оставалась в тени.
Ух, ты.
Нет. Это не может быть он.
Я имею в виду, конечно, может. Но все-таки этого не может быть!
Кем бы он ни был, он, должно быть, услышал половину из телефонного разговора, которого достаточно, чтобы понять, что я была одним из величайших идиотов нашего времени. Я услышала звон и шипение открывающегося пива, затем он протянул мне его. Свет из комнаты отражался от запотевшей бутылки, создавая впечатление, что она блестит.
— Спасибо.
Я шагнула ближе, достаточно близко, чтобы разглядеть его даже при слабом освещении, и потянулась за пивом.
Святое дерьмо. Это был он, Малкольм Эриксон.
Это был лучший момент в моей жизни, о котором я могу официально заявить. Возможно, у меня и висели один или два плаката со «Стейдж Дайв» на стене в спальне, когда я была подростком. Хорошо, может и три. Или двенадцать. Какая разница. Дело в том, что среди них был один плакат, на котором была вся группа. По крайней мере, фотограф думал, что вся. Джимми был впереди, его лицо было искажено, когда он кричал в микрофон. Справа от него наполовину скрытый тенью и дымом был Дэвид, склонившийся над своей гитарой. И слева, в передней части сцены стоял Бен, играя на бас гитаре.
Но они были не так важны. Не совсем.
Потому что за всеми ними был он в огнях, пробивающихся через его барабанную установку. Голый до пояса, потный, на плакате он застыл во время удара, его правая рука вытянута вперед, направленная к своей цели, к тарелке, которую он собирается ударить. Чтобы извлечь громкий звук.
Он играл непринужденно и был похож на Бога.
Сколько раз после целого дня ухода за мамой и сестрой, напряженной работы и совершения добрых дел я лежала на кровати и смотрела на этот плакат. И теперь он прямо передо мной.
Наши руки соприкоснулись, когда он передал мне пиво, что было вполне предсказуемо. Он определенно не мог не заметить, как дрожат мои пальцы, но, к счастью, никак это не прокомментировал. Я поспешно отступила обратно и прислонилась к перилам, теперь с пивом в руках. Крутые ребята прислоняются. Они выглядят расслабленными.
Мягко усмехнувшись, парень дал понять, что я этим никого не обманула. Он присел рядом, упершись локтями в колени. Лицо, оказавшееся при этом полностью на свету, очаровывало. Разум меня покинул.
