Вздохнув, он приподнялся на локте, обернул руку вокруг моей талии, и, прижимая к себе, поднял меня. Затем вместе со мной лег на спину. Я растянулась на нем. Ничего хорошего это не значило. За исключением того, что он только что сделал со мной, разумеется. Одна рука гладила меня по спине, в то время как другую он закинул себе за голову.
— Самую чуточку, правда, — мой палец кружил по его соску туда-сюда и обратно. Наверное, меня накрыло то состояние, при котором льется наружу внутренний монолог, и у меня не осталось сил с этим бороться. — Ты, скорее всего, даже не заметишь этого под микроскопом.
С его стороны последовал еще один вздох.
— Ну, может, и заметишь, только через лабораторный микроскоп, а не игрушечный, как у детишек. Благодаря увеличительным стеклам возможно...
Вдруг неожиданно мы опять перевернулись, и я оказалась снизу, а тело Мала вдавливало меня в матрас.
— Приветик, — сказала я, немножко сумбурно из-за внезапной смены местоположения. Он едва ли дал моей голове время отойти от предыдущего перемещения.
— Я тут подумал, — он смотрел на меня напряженным взглядом. — Хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.
— Хорошо.
— Мне нужно, чтобы ты поехала со мной в турне, хотя бы ненадолго. Сможешь что-нибудь придумать, ладно?
Можно сказать, что мое налитое кровью сердце разорвалось. А внутренности официально превратились в кашу.
— Нужно?
— Да, нужно, — он нахмурился. — Кое-что происходит, и я знаю, у тебя есть вопросы, но мне нужно, чтобы ты не задавала их прямо сейчас. Мне просто... мне нужно, чтобы ты была рядом со мной. Я проще справляюсь со всяким, когда ты рядом.
— Под «всяким» ты подразумеваешь другую причину, почему хочешь видеть меня рядом с собой, и в которой ты не признался прошлым вечером?
Чувство вины проскользнуло по его лицу.
— Да.
— Рано или поздно нам придется поговорить насчет «всякого».
— Да, придется. И тебе, и мне.
Я замерла под ним, ничего не отвечая. Но он просто спокойно ждал моего ответа. Слова застряли в моей груди вместе с остальной суматохой. Их было так тяжело подобрать.
— Ты прав. Я знаю. И постараюсь что-нибудь придумать насчет турне.
Никуда работа не денется. Рис мне задолжал. Ему это не понравится, но одному лешему известно, как он мне задолжал. Мои смены в магазине могут взять на себя Тара и новый сотрудник, Алекс.
— Спасибо, — кивнул он, одаряя меня небольшой улыбкой. — И это нормально что-то чувствовать. Я все понимаю.
— Правда?
Какое облегчение, потому что я до сих пор не была уверена, что что-то чувствую. Я ведь даже близко не говорила ничего схожего с теми словами.
— Да. Тебе не нужно продолжать нести детский лепет по этому поводу.
— Я не лепетала.
— Лепетала, но все нормально, — его пальцы игрались с моими волосами. — Сейчас, Тыковка, для меня это не самое подходящее время. Мне не нужно, чтобы все только усугублялось. Но, как я и сказал прошлой ночью, посмотрим, как пойдет дело. Согласна?
Прозвучало, как надежный план.
— Да.
— Ты хорошо на меня влияешь. Ты принимаешь меня в любом настроении, в любое время. Мне не нужно постоянно быть счастливым или заведенным, когда ты рядом. Ты смиряешься с любой хренью, что я говорю, и в тебе хватает духу противостоять в ответ. Ты не позволяешь помыкать собой, когда это неудобно для тебя, и ты ни разу не попросила меня купить хотя бы одну гребаную вещь.
Я изогнула брови и охнула.
— Боже, я та еще жирафа. До меня так медленно доходит. Можно мне «Порш»?
— Конечно. Какого цвета?
Вот черт, он правда его купит. Может, просто чтобы смутить меня. Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула, качая головой.
— Ты никогда не колеблешься, когда я о чем-нибудь прошу.
— Ты не часто это делаешь. И я подумал так: если ты о чем-то просишь, значит это действительно нечто важное.
У меня едва не заслезились опять глаза. Это аллергия на что-то, скорее всего, на чувства. И, стоит признаться, этот парень заставлял меня ощущать каждое из этих чувств, каждое чертово мгновение.
— Мне не особенно нужна спортивная машина. Но спасибо.
— Дай знать, если передумаешь, — ухмыльнулся он, по-видимому, имея полное и прекрасное представление о том, что его согласие напугает меня до чертиков. Хитрец.
— Эв хочет сегодня вечером организовать ужин для родителей и всех остальных, — сказал он. — Ты не против?
— Конечно, нет. Они хорошие люди и квартира у них прекрасная.
Он замер, изучая мое лицо.
— Да, там здорово. Рад, что тебе у них понравилось. Это очень много для меня значит.
— Они замечательные люди, — в моей спальне ожил будильник, наигрывая какой-то давно позабытый хит из семидесятых. — Мне нужно вставать.
— Твои ноги все еще функционируют? — в его глазах заплясали озорные огоньки.
— Думаю, что да, — засмеялась я.
— Позвони мне сегодня. Я хочу знать, что с тобой все в порядке, и как ты справляешься с Рисом и прочим.
— Я давно справляюсь со всем сама, — я сжала челюсть. — И смогу справиться с Рисом.
— Эй, он нравился тебе больше двух лет. Мне позволено чувствовать себя немного уязвимым и неуверенным насчет этого придурка. Энн, перестань подавлять мой рост в эмоциональном плане.
— Мне казалось, ты собирался попытаться вести себя с ним хорошо. И я подавляю твой эмоциональный рост? Как тебе в голову вообще пришло нечто подобное?
— С ним, но не по отношению к нему. А это уже можно считать подарком, — судя по тому, как, упершись в мое бедро, о своем присутствии напомнил его стояк, любовь и понимание были далеко не всем, что он искал. — У меня для тебя еще один подарок.
— У нас нет времени на то, чтобы ты вручал мне свой подарок. К тому же, твоей хорошей подруге, моей вагине, нужно отдохнуть.
Уголки его губ опустились вниз, и он, оперевшись на руки, сел на матрас. Затем встал и протянул мне руку.
— Позвони мне. Я не пытаюсь нарушить твои границы, ничего подобного. Просто хочу знать, что с тобой все хорошо.
Он с легкостью поднял меня на ноги.
— Ну ладно, я позвоню.
— Спасибо.
Я склонила голову.
— А ты позвонишь мне, если тебе станет плохо в плане «всякого»?
Между его бровями возникла небольшая складка. Ну, теперь, возможно, он проникнется тем, как бывает тяжело посвящать людей в определенные темы. Он отвел глаза в сторону, дернул подбородком.
Что за парой мы были. Иногда, казалось, должно произойти чудо, чтобы из этих отношений что-нибудь да вышло. Но мое обычно осторожное сердце уже и так стало тем самым чудом.
