— Так я точно не попаду за решетку? — спросила я чисто из любопытства. Ну ладно, возможно, совсем немного испугавшись угроз безумной женщины.
— Конечно, не попадешь, — Джимми посмотрел на меня из-за плеча. На его щеке красовались три кровавые линии.
От одного его вида я быстро начала остывать.
— Нужно промыть твое лицо. Пошли внутрь.
— Ты знал, что она в городе? Последний раз я слышал, она была в Лос-Анджелесе, — Дэвид смотрел на удаляющуюся фигуру своей матери, ее длинные темные волосы неистово трепал ветер.
— Она проследила за мной до отеля, звонила этим утром.
Губы Дэвида сжались в линию.
— Почему ты ничего не сказал?
— Потому что было о чем переживать помимо нее, — сказал Джимми.
— Ради всего, б****, святого, мужик. Она же моя мать.
— Да, как и моя.
Лоб его брата нахмурился. Должно быть, это фишка Феррисов, они постоянно так делали во время стресса, когда были озадачены или же просто под наплывом других эмоций. А тем временем Джимми не сдвинулся ни на дюйм. Он просто стоял на месте, истекая кровью.
— Здесь холодно, — сказал Дэвид.
Джимми обернулся, чтобы последний раз посмотреть на их мать. Для всех остальных могло показаться, что у него скучающий, раздраженный взгляд. Но пальцы, разглаживающие низ пиджака, говорили о другом, по крайней мере, для меня. Это зацепило его гораздо больше, чем он хотел показать.
— Что ты хочешь сделать, отправить ее в приют? Она там не останется. Может, нам купить ей теплой одежды? Она за минуту обменяет ее на бухло и наркоту. Это все, что ее заботит и чего она хочет.
— Да, но...
— Но что? — спросил Джимми, с его лица медленно капала кровь.
— Черт, — его брат провел рукой по своим длиною по плечи волосам. Они и правда были схожи во многих вещах. — Неужели для тебя так легко просто взять и отвернуться?
— Я знаю, что здесь холодно, Дэйви. Я знаю.
— Твою мать, чувак, ты в порядке? — спросил Мал.
Джимми вздрогнул, будто снова схлопотав рану.
— Да. Мне действительно очень жаль, что она заявилась сюда и за прочее...
— Парни, это не ваша вина. — У каждого должен быть такой отец, как у Мала. Его голос был непреклонен, без тени всякой ерунды. Джимми открыл рот, чтобы возразить, но мистер Эриксон поднял руку, останавливая его. — Нет, сынок. Достаточно. Почему бы нам всем не вернуться в дом, подальше от этого ветра?
Шоу закончилось, и зрители на ступеньках начали заходить внутрь. Джимми кивнул и тоже сделал, как было сказано. Я последовала за ним и Малом в ванную на нижнем этаже, каждая моя частица ныла от переизбытка адреналина. Обычно я не была кровожадной. Но я не стала бы это проверять еще раз на той женщине.
Ванная была узкой, тесной комнатой. По-видимому, родители Мала не стали наживаться за счет сына. Их двухэтажный дом, построенный по старому дизайну, был окружен уже отцветшими цветниками. Но фотографии, развешенные по всему коридору, показывали все краски, что приносила сюда весна. Моя мама обожала садоводство. Зимними неделями она постоянно суетилась, не зная, чем себя занять. Обычно она училась какому-то дорогому замысловатому ремеслу, которое бросала в тот же момент, когда оттаивала земля. Внезапная волна тоски по дому накрыла меня с головой.
Что было глупо.
Пока что я не испытывала желания возвращаться домой. А вот после фарса со свадьбой сестры, когда утихнет вся шумиха? Вполне. Тогда я смогла бы провести время с родителями, наладить связи и дела. Встретилась бы со своими старыми друзьями и поняла, что осталось для меня дома. Даю обещание.
— Мама хранила аптечку здесь, — Мал порылся в шкафчике над раковиной, доставая повидавшую годы белую коробку. — А, вот и она.
— Все не так плохо, — сказал Джимми. — Я просто смою кровь.
— Определенно нет, — сказала я.
— И рискнешь занести инфекцию в эту столь красивую мордашку? — неодобрительно бросил Мал, принимая мою сторону. — Ну, пожалуйста, принцесса. Ради меня?
Джимми слабо ему улыбнулся и взял коробку.
— И я вполне уверен, что ты предпочтешь Лену в роли медсестры. Оставлю вас детишек играться с аптечкой.
Я прижалась к стене, и Мал протиснулся мимо, направившись в коридор.
— Крикните, если что-нибудь понадобится.
На старой аптечке скрипнула крышка, когда ее открыл Джимми.
— Ага.
— Спасибо, — улыбнулась я Малу.
Он подмигнул.
— Так. Садись на край ванны, — поручила я, беря на себя роль главной.
Джимми сел, изучая темно-красные пятна на своей рубашке.
— Она испорчена.
— У тебя есть другие.
— Мне сшили ее специально на заказ в «Савиль Роу»
[2] в Лондоне. Ты хотя бы представляешь, сколько стоят такие вещи?
Я вас умоляю. У него было денег больше, чем у Бога.
— Ты просишь одолжить тебе денег?
Он фыркнул.
— Потому что, по правде говоря, не знаю, достаточно ли сильно ты мне нравишься, чтобы занять тебе.
— Был не в курсе, что вообще тебе нравлюсь, — сказал он, проглаживая свою рубашку, будто ей это поможет. Он был прав, она заслуживала билет в одну сторону, но только в корзинку для лоскутов.
— Хм-м. Ты не так уж плох. Я встречала личностей гораздо, гораздо хуже. — И не стоит вдаваться в подробности в ближайшее десятилетие. Я закрыла рот на замок и поправила очки, занявшись копанием в аптечке. — Что же тут у нас имеется.
— Слушай, Лена, по поводу сегодняшнего...
Я ждала, когда он закончит мысль. И ждала.
— Что?
Он с мрачным видом уставился в стену, полностью избегая смотреть мне в глаза.
— Я просто... просто хотел сказать, э...
— Да-а-а?
— Ну, что, эм, ты была полезной.
— Я была полезной? — мои брови взлетели до опасных высот, точно говорю. После всего, через что мы сегодня прошли, все, что я получила, это звание «полезной»?
Он пожал плечами.
— Да, в основном.
— В основном? Я была в основном полезной? — я медленно покачала головой, сдерживаясь от недоверчивой усмешки. К счастью, мое чувство собственного достоинства от него не зависело, иначе к этому времени от него остались бы жалкие, ссохшиеся и прячущиеся в уголке остатки. Это парень был занозой в заднице. Похоже, было справедливо вернуть должок. — Кажется, это самая приятная вещь, которую мне когда-либо говорили, мистер Феррис. И она была прекрасна, как поэзия. Я больше никогда не смогу воспринимать слово «полезная» в том же свете.
