— Повторю: мне насрать, — отчеканил он. — Я же прямо сказал, что я тщеславен, не так ли?
Точно, нет у него никаких глубоких чувств. Мой косяк. Он был настолько холодным и сдержанным, что у меня аж зубы заскрипели. Хотя, если подумать, то это было вполне логично. Отчасти из-за его матери, и отчасти из-за того, что с четырнадцати или пятнадцати лет он скрывал, что употреблял алкоголь и наркотики. Такое поведение могло послужить причиной появления характера затворника. Для того, чтобы это понять, мне не нужно было пользоваться Гуглом.
— Я тут посмотрел значение слова «самовлюблённый», — сказал он, чуть ли не читая мои мысли. — Не думаю, что мне грозит зависание перед зеркалом целыми днями напролёт. Как по мне, случайно заглянув в него без особой надобности, ничего, кроме своих недостатков, ты там не увидишь. И, может, то, что я слегка тщеславен, не такой уж большой недостаток.
— Лично я вижу не только недостатки.
— Но ты от этого не становишься счастливее. Не вижу в этом никакого смысла.
Я нахмурилась.
Мы продолжили смотреть фильм. Больше не было сказано ни слова.
Я отдала ему ведёрко с мороженым, прежде чем успела полностью слопать всё его треклятое содержимое.
— А знаешь, я не уверена, что ты-таки самовлюблённый. Кажется, я сильно заблуждалась на твой счёт.
Джимми вопросительно посмотрел на меня.
— Я думала над твоими словами о том, что внешность для тебя как инструмент. И да, я решила, что твой внешний вид всего лишь та часть твоей жизни, которую ты привык контролировать лучше всего.
Он только покачал головой.
— Лена, хватит популярной психологии, ладно? Это для твоего же блага.
Возможно, здесь он был прав. Психология никогда не была моей сильной стороной.
— Хорошо, тогда давай сменим тему. Расскажи мне о своих песнях.
— Я не говорил, что написал хотя бы одну.
— Но ты и не говорил, что не писал их вовсе.
— Я просто вокалист, Лена. И всё.
— Ты играешь на гитаре. Я недавно слышала тебя внизу.
— Боже, ну ты и раздражаешь.
Он воткнул ложку в мороженое и зачерпнул ещё немного шоколадной вкуснятины.
— Я учился играть, довольна? Не более того. Не хочу об этом говорить.
— Дэвид в курсе?
— Нет.
Его глаза вспыхнули.
— И не смей ничего ему говорить.
— Даю слово.
Моё поспешное согласие, казалось, его успокоило. С тяжёлым вздохом он откинулся на спинку дивана. Мышцы его челюстей неоднократно напрягались, будто он скрипел зубами.
— Мы должны были перемывать мне косточки или вроде того.
Я застонала.
— А мы никак не можем просто отдохнуть? Постоянные утренние пробежки и эта программа по нейтрализации чувств так утомляют меня. О тебе вовсе не так интересно говорить, как ты думаешь.
Он улыбнулся мне своей не-совсем-улыбкой.
— Я не возражаю.
Я забрала у него мороженое. Оно было слишком вкусным. Подайте на меня в суд.
— Нам действительно нужно это смотреть?
Джимми наморщил нос с выражением явного пренебрежения. До чего же мило это у него выглядело.
— Это была твоя замечательная идея, — улыбнулась я в ответ. — Какие ещё фильмы у тебя есть?
— «Титаник», «Тельма и Луиза» и «Мой парень — псих».
— Интересная коллекция. Давай «Тельма и Луиза», мне кажется, он тебе больше понравится. Там счастливый конец, поднимающий настроение.
— Считай, готово.
Он повозился с пультом и с огромного экрана зазвучал сексуальный голос Брэда Питта. Какой замечательный фильм. Но Брэд Питт действительно был превосходным экземпляром мужественности.
— О, Повелитель Пульта, не мог бы ты перемотать на начало? Потому как это уже середина фильма. Пожалуйста.
Он так и сделал.
— С блондинами всегда веселей, это все знают, — высказалась я. — Ты никогда не думал осветлить волосы?
Джимми бросил на меня раздражённый взгляд.
— А, может, мне стоит стать блондой, — вслух подумала я.
— Нет, не стоит, — резко бросил он с выражением беспокойства на лице. — То есть, ты и так прекрасна. Я несколько дней твердил тебе об этом.
Он забрал к себе ведёрко, и воткнул в мороженое ложку.
— А ты не слушала.
Ха-х.
— Наверно, я думала, что ты просто показывал своё доброе отношение ко мне.
С моей ложки на джинсы капнуло растаявшее мороженое. Я собрала его пальцем и слизнула. Вот именно из-за этого у меня не могло быть хороших вещей.
Я подняла глаза и обнаружила, что Джимми уставился на мой рот. Его губы были слегка приоткрыты, а взгляд затуманен. Я замерла.
Не может быть.
Он не мог думать обо мне в таком ключе. Невозможно. Но вот же доказательство перед моими глазами, говорящее мне об обратном. В моём животе скрутился и затянулся узел, а по венам в миг разлился трепетный жар. Вот так просто, он взял и нажал на выключатель, мгновенно заведя меня. Не думаю, что он отдавал себе отчёт в том, что творит.
— Джимми?
Он перевёл взгляд с губ на глаза и нахмурился.
— Я не добрый. И я не бросаю пустых слов на ветер. Хватит напрашиваться на комплименты, если не хочешь в них верить. Это трата моего времени.
Довольно любопытный и быстрый ответ, даже для него.
— Спасибо, — ответила я. — Очень мило с твоей стороны... и странно.
Он смотрел фильм, ничего не говоря мне в ответ.
— Знаешь, если всё закончится тем, что я всё же уволюсь, — сказала я, — то мы всё равно сможем проводить время вместе. Я никуда от тебя не исчезну.
Он бросил свою ложку на кофейный столик, она упала с громким звоном.
— Джимми?
Мои слова подразумевали утешение. Очевидно, он воспринял их совершенно иначе.
— Возвращаясь к твоим словам. Я был на обложках, наверное, сотен журналов. Не знаю точно, скольких, не считал. Был награждён стопкой платиновых дисков и нажил состояние в размере около шестидесяти двух миллионов, — сказал он ровным и недружелюбным тоном. — Напортачил с продвижением некоторых музыкальных продуктов и с частью турне из-за наркотиков, иначе было бы больше. Этот дом — мой, и у меня есть ещё один в ЛА. Там я храню свою коллекцию машин. К тому же, у меня есть несколько подлинников картин, которые мне нравятся.
— Впечатляет. А у меня около четырёх кусков на депозите в банке. Часы всего лишь копия, и стоят они всего ничего.
