― Потрясающе. Мир выглядит совершенно иначе. Детали, освещение и всё остальное.
― Да, ― улыбнулась Пэм. ― Так и есть.
― Мне не стоит спрашивать, сколько такая камера стоит, да?
― Да, ― подтвердила она. ― Лучше не стоит.
Джимми предложил Пэм и Тейлору остаться у него в свободной комнате для гостей, но они отказались, поскольку уже забронировали номер в одной из гостиниц города. Жаль, мне так понравилось проводить время с Пэм и её камерой.
― Та-а-ак... ― протянула Эв. ― Вчера вечером звонил Джимми. Он хотел, чтобы я организовала девичник. Сказал, что тебя нужно подбодрить.
Я съёжилась. За весь день много чего приводило меня в восторг и беспокойство, но эта тема для разговора вряд ли сможет улучшить положение вещей.
― Не нужно было ему этого делать.
― Я слышала о твоём свидании с Беном.
― Кстати об этом, я же не поблагодарила его за цветы.
Эв покачала головой.
― Поверить не могу, что он сбежал. Точнее, могу. Просто, лучше бы он этого не делал.
― Свидание с Рисом тоже не увенчалось успехом. Он хороший парень, но я не уверена, что сейчас он настроен на новые знакомства.
― В тот раз у Джимми получилось держать себя в руках?
Я заметила, что у меня задрожали руки.
― В основном, да. Но это было неважно. Рис всё ещё любит Энн.
― Ладно. С этим всё понятно, ― Эв вернула мне планшет, затем отвернулась и начала постукивать пальцами по стене. ― Послушай, Лена, я хочу сейчас кое-что тебе сказать, ты можешь согласиться или нет, дело твоё. Я люблю Джимми, для меня он часть семьи. Но, Лена, ты осознаёшь, что он прошёл через то, что нам понятно лишь на незначительную часть?
― Эв...
― Пожалуйста, дай мне договорить, ― если бы её лицо не выражало столько искренности, то я бы встала и ушла. Мои любовные проблемы и без того причиняли мне достаточно боли.
― Хорошо, ― ответила я.
Эв потеребила кончик косы.
― Он рассказывал тебе что-нибудь об их матери после того, как она объявилась в Айдахо?
― Не особо. О таком у нас не принято разговаривать.
И, к слову, даже то немногое, что он мне рассказал, было конфиденциально.
― Но он разговаривал об этом с тобой. Пусть немного, но, я думаю, ты не понимаешь, какое это чудо. Дэвид говорил, что во время терапии Джимми было тяжело обсуждать их детство. Он попросту отказывался это делать, ― её глаза наполнились беспокойством. ― Вот почему ты не можешь просто уйти, если тебе не всё равно, что с ним будет...
― Конечно, мне не всё равно.
― Но он заботит тебя больше, чем нужно? В этом-то и проблема.
Моё молчание послужило ей ответом.
― Я не хочу видеть, как вы страдаете. За последние полгода Джимми проделал огромный путь, чтобы собрать себя воедино, ― Эв тяжело вздохнула. ― До твоего появления он вёл себя опрометчиво. Но задумывалась ли ты над тем, что ему пока что не по силам справляться с подобным давлением? Ему рекомендовали воздержаться от серьёзных отношений на первом году выздоровления.
― Думаешь, я чем-то задену его?
― Не специально, нет.
И внезапно я разозлилась, а если точнее, слегка взбесилась.
― Знаешь, как говорится, нельзя получить всё и сразу. Я должна переживать за него в достаточной мере, чтобы остаться, и ставить его предпочтения на первое место, ― я вскочила на ноги, чтобы отодвинуться от неё подальше. ― Но мне запрещается переживать слишком уж сильно и осложнять отношения.
― Лена, подожди.
― Думаешь, я не знаю, что он очень ранимый?
Эв взяла блокнот и тоже встала.
― Мне кажется, в данный момент в этом плане вы с ним одинаковы.
И, скорее всего, в этом она была права. А ещё, вполне возможно, я слишком остро отреагировала.
― Что за шум? ― спросил Джимми, появляясь внизу у лестницы, выглядя при этом далеко не ранимым, если не сказать больше.
Зашибись. Теперь здесь был и Дэвид. Он обеспокоенно посмотрел на Эв.
― Детка?
― Это я виновата, ― сказала Эв, переминаясь с ноги на ногу. ― Я сказала то, чего не должна была говорить.
― Лена? ― Джимми начал подниматься ко мне.
Дэвид увёл Эв, оставляя меня с Джимми наедине.
― Нет, я... чёрт, ― я прислонилась к стене, чувствуя себя в десять раз глупее и морально вымотанной. ― Всё нормально.
― Ничего подобного. Не лги мне. В чём дело? ― спросил он, останавливаясь на пару ступенек ниже меня. Теперь мы были почти одного роста.
Блин, как же он прекрасен, что внутри, что снаружи, и ему никогда не быть моим. Данный факт чётко и ясно отложился в моей голове, и из-за его неоспоримости мне не оставалось ничего, кроме как, окаменев, стоять на месте. Но я всё-таки надеялась остаться рядом с ним, поддерживать его, выполняя работу, которую желала, но в то же время, не хотела всем своим сердцем.
― Я снова повела себя до жути непрофессионально, ― ответила я.
Джимми прищурился.
― И всё?
Это был риторический вопрос, но я восприняла его серьёзно. Внутри меня бушевали эмоции, создавая дикий хаос. Дело было не только в отсутствии профессионализма с моей стороны.
― Мне нужны утешительные объятия, ― выдала я.
― Что? ― охренел Джимми.
― Обнимашки, ― кивнула я, загоревшись идеей. ― Да, именно это мне нужно. Давай, я не стану напоминать о твоём косяке, связанным с тем фарсом на моём свидании с Беном. Но, знаешь, прошлый вечер с Рисом выдался тоже довольно паршивым.
У него открылся рот, но я продолжила свою тираду.
― Джимми, сейчас ты мой самый близкий друг. А такое звание предполагает определённые обязанности.
С широко раскрытыми глазами и страдальческим видом он долго и вопросительно смотрел в потолок.
― Твою ж мать. То есть следить за тем, чтобы твой любимый шоколадный торт с кремовой начинкой постоянно был в холодильнике в тех самых числах месяца недостаточно? Неужели мне ещё и объятия придётся терпеть?
― Да. Видимо, придётся, ― по идее, его слова о торте не должны были меня удивить, но удивили. Мы жили вместе уже несколько месяцев, и для человека, которого я когда-то расценила как эгоцентричного, Джимми делал странные вещи. Месячные, которые наступили посреди утра, определённо объясняли моё дерьмовое настроение в последние сутки. ― Хотя за торт я благодарна.
