— Думаю, ехать в Сидней уже поздно, — сказала я, осторожно спрыгивая с кровати.
Папа хмыкнул.
— Ты полетишь. Я куплю билет.
— Спасибо, папа, — ответила я, тронутая проявлением родительской привязанности.
— Мне всё равно, если ты полетишь первым классом, — продолжил он. — Но ты улетишь сегодня. С меня достаточно. Чем раньше вы будете разделены, тем лучше и безопаснее для всех.
Пит просто хмыкнул в знак согласия.
— Что насчёт моей машины? — спросила я.
— В любом случае, ты не сможешь водить как минимум шесть недель, — ответил папа.
— Разберёмся с этим позже, — добавила Шанти. Даже она, казалось, была согласна с тем, что мне лучше уехать, похлопав меня по плечу. — Хорошо, дорогая, давай отвезём тебя домой. Думаю, хватит приключений на одну ночь.
Мы ехали домой в полной тишине. Пит либо спал, либо нарочно игнорировал меня, либо и то и другое. Я пыталась вздремнуть. Боже, я так устала и обезболивающие делали меня сонной. Ну вот. Снова. Конец. И какой же это был конец. Мы все вылезли из машины, зевая и чувствуя усталость.
— Я посплю на диване Пита, вдруг ему что-то понадобиться, — сказал отец.
— Хорошо, дорогой. — Шанти поцеловала его в щёку. — Увидимся за завтраком. Поздним, я думаю.
Папа кивнул.
Я повернулась к Питу, чтобы что-то ему сказать, но он медленно пошёл прочь. Больше я ничего не могла сделать. Видимо, я уже сделала достаточно. И это даже не моя вина. Не вся.
— Пошли, дорогая, — сказала Шанти, взяв меня за руку.
— Он даже не попрощался.
Её бровь поднялась.
— Может это значит, что это не конец? Кто знает?
— Я думаю, это значит, что он винит во всём меня и ненавидит, — мрачно сказала я. — Это кажется наиболее вероятным ответом.
Она обняла меня за плечи, крепко сжав, и тихо вздохнув.
— Возможно, уйти сейчас это самое лучшее решение. Это печально, но иногда одной любви мало. Однажды, если звёзды так сойдутся, и вы будете готовы друг к другу, то будете вместе по правильным причинам.
— Хорошая мысль. — Я слегка улыбнулась ей, и мы направились в дом.
Неудивительно, что я больше не встречала Пита до отъезда.
Глава 14
Восемь недель спустя…
— У нас есть индийская еда.
— Что ты принесла? — спросила Хейзел.
Они с Мэдди обнимались на диване, являя собой картину счастья и любви поздним вечером. Ах, единение. На это уже почти не больно смотреть. Они, случайные пары на улице… все это больше не беспокоило меня. Конечно, поначалу жить с влюбленными людьми было тяжело. Но теперь я забыла о нем. Действительно закончила с ним. В конце концов, жизнь — славная штука, полная возможностей и опыта, и не стоит тратить ее впустую, размышляя о каком — то болване с пенисом.
Я поставила пакет, полный пряной красоты, на кухонный стол.
— Курица тикка масала, баранина роган джош, что — то вегетарианское с паниром, раита, соленья, сыр и наан со шпинатом. Все, что нужно для пира в честь снятия моего ужасного гипса.
Мэдди улыбнулась.
— Отлично. У нас есть кое — что и для тебя.
Коричневый бумажный пакет лежал на столе и ждал. Любопытно.
— Что это? — спросила я.
— Открой его, — проинструктировала Хейзел, поднимаясь на ноги.
Мэдди наблюдала с настороженным взглядом.
— Хорошо, — я взяла пакет, — Сегодня я подала заявление на другую вакансию; эта — в офис компании, занимающейся импортом сантехники. Итальянские унитазы — это круто, правда?
— Забавно, что ты упомянула унитазы, — сказала Мэдди.
— Почему? — я открыла бумажный пакет и тут же уронила его, задохнувшись. Появление коричневой змеи в моих руках было бы менее шокирующим, — Какого черта!
— Просто дыши, — сказала Хейзел, используя свой голос психолога. От этого голоса хотелось признаться в своих самых темных грехах или поплакать о своем детстве. Иногда и то, и другое.
— Это не смешно, — сказала я, — С какой стати вы мне это покупаете?
— А это и не шутка.
Мэдди взяла тест на беременность и протянула его мне с решительной улыбкой.
— Все симптомы налицо. Пора тебе узнать наверняка.
— Нет.
— Да, — сказали они обе.
— Это была просто желудочная инфекция.
— В течение шести недель? — Мэдди подняла брови.
— Ты сделала рвоту своим новым хобби, — добавила Хейзел, не слишком помогая.
— И еще сиськи, — Мэдди выдохнула, заправляя прядь вьющихся светлых волос за ухо. — Они увеличились на размер, не так ли?
— Я бы сказала, на два, — сказала Хейзел.
— Хватит на меня наседать, — крикнула я, — Боже мой!
— Адель, будь честной. Когда у тебя в последний раз были месячные?
— Это было очень напряженное время, — сказала я, — Стресс может так повлиять на организм. Ты изучаешь медицину, Мэдди — ты знаешь эти вещи. Расскажи ей.
Хейзел наклонила голову.
— Это была идея Мэдди — сделать тест.
— Почему бы тебе просто быстро не пойти и не помочиться на палочку, и тогда мы будем знать наверняка? — спросила Мэдди, отныне известная как предательница.
— Потому что это бессмысленно. Результат будет отрицательный, — я была окружена, окружена двумя совершенно неправильными лучшими подругами. Самые неправильные лучшие друзья во всем времени и пространстве.
— Тогда это не так уж и важно, верно? — Хейзел улыбнулась, — Мы выпьем по бокалу вина и съедим все то вкусное карри, которое ты купила, чтобы отпраздновать.
— Кстати, желание острой пищи — это большой показатель, — сказала Мэдди.
— Нет, это не так, я просто хотела…
Вот дерьмо. Нет.
Мэдди вложила тест в мою руку. Мои онемевшие пальцы сомкнулись вокруг него, мой мозг в процессе полного отключения. Этого не может быть. Не может быть. Все это было ужасной, чудовищной ошибкой. Увеличившаяся грудь была даром Божьим, а рвота — просто вирусом. Любая внезапная чувствительность в отношении моей сердцевины была просто странной аномалией. А узкие джинсы в любом случае скоро выйдут из моды.
— Не стоит паниковать, — сказала Хейзел, снова используя раздражающе успокаивающий голос, — Но лучше знать наверняка, верно?
Не совсем.
Пот струился по моей спине, сердце билось в удвоенном ритме. Я тяжело сглотнула, мое горло и все, что ниже и выше него, почему — то чувствовали себя ужасно. Очередной стресс. Это был еще один стресс. На этот раз его организовали мне мои бывшие лучшие друзья. В следующий раз я обязательно найду людей, которых не волнует мое физическое состояние, которые не замечают ни размер моей груди, ни постоянную рвоту, в которой я принимаю участие. Так будет гораздо проще.
