Что же случилось прошлой ночью? Голова как воздушный шарик, внутри какая-то мешанина, туманные обрывки воспоминаний…
— Давай-ка тебя покормим, — сказал он. — Может тост тебе заказать или еще что?
— Нет…
От одной мысли о еде становилось плохо. Даже кофе не хотелось, хотя его мне хочется всегда. Меня так и подмывало проверить у себя пульс, на всякий случай. Вместо этого я стала убирать свои грязные волосы с глаз.
— Не хочу… ой! — Что-то зацепилось в волосах, я сильно дернула. — Вот дерьмо.
— Погоди. — Он аккуратно помог высвободить пряди волос от чего-то, что так сильно зацепилось. — Вот так.
— Спасибо.
На моей левой руке что-то блеснуло. Кольцо, но не просто кольцо. Удивительное кольцо, потрясающее.
— Обалдеть… — прошептала я.
Оно не может быть настоящим. Такое огромное, что это просто граничит с непристойностью. Настоящий камень такого размера стоил бы целое состояние. Я ошеломленно стала разглядывать его, поворачивая руку, ловя свет. На толстом кольце сверкал и сиял камень, несомненно, как настоящий.
Как будто настоящий.
— А, это… Насчет этого… — Он нахмурил темные брови, слегка смутившись при виде этого «диско-шара» на моем пальце. — Если ты все еще хочешь поменять его на поменьше, я не против. Оно и вправду довольно большое. Знаю, что ты про это думаешь.
Не могу избавиться от мысли, что я все же с ним знакома. Где-то видела, но это не связано с прошлой ночью или этим утром и не с этим нелепо красивым кольцом на моем пальце.
— Это ты мне его купил? — спросила я.
Он кивнул.
— Вчера вечером в «Картье».
— «Картье»? — Мой голос перешел в шепот. — Хм…
Некоторое время он просто смотрел на меня.
— Не помнишь?
Мне не хотелось отвечать на этот вопрос.
— А какое оно вообще? Два, три карата?
— Пять.
— Пять? Ух ты…
— А что ты помнишь? — спросил он уже настойчивей.
— Ну… как-то туманно всё.
— Не помнишь… — Его красивое лицо медленно становилось все мрачнее и мрачнее. — Ты что, издеваешься надо мной? Серьезно не припоминаешь?
Что сказать? Открыла рот, бесполезно. Я много чего не припоминаю. Но вот в чем точно уверена, что в «Картье» не продается бижутерия. У меня закружилась голова. Мне стало так плохо, что все внутри сжалось, и желчь обожгла горло. Даже хуже, чем раньше.
Меня не вырвет перед этим парнем.
Только не снова.
Он глубоко вздохнул, раздув ноздри.
— Я и не думал, что ты так много выпила. То есть я знал, что, может, мы слегка переборщили… но… черт. Серьезно? Не помнишь, как мы катались на гондолах по Венецианскому каналу?
— Мы катались на гондолах?
— Черт. А когда ты купила мне бургер? Это ты помнишь?
— Прости…
— Подожди-ка, — он смотрел на меня, прищурившись. — Ты просто сейчас шутишь, так?
— Боюсь, что нет…
Он отшатнулся от меня.
— Так. Давай я спрошу прямо: ты вообще ничего не помнишь?
— Нет, — сказала я и сглотнула. — Что мы делали прошлой ночью?
— Мы, на хрен, поженились, — прорычал он.
На этот раз я не успела добежать до унитаза.
Когда я чистила зубы, то решила, что разведусь, а пока мыла голову — репетировала, как я ему это скажу. Но нельзя торопить события. Нельзя делать как вчера, когда я, очевидно, поспешила выйти замуж. Если я опять буду торопиться, ничего хорошего из этого не выйдет. Возможно, это разумные мысли, а возможно, я просто трусиха, которая принимает самый долгий душ на свете. Скорее всего, последнее.
Дерьмо, дерьмо, какое же дерьмо. Просто капец. Даже не могу думать об этом. Замужем… Я… Легкие отказываются работать. Меня охватила паника.
Для него не станет неожиданностью, что я хочу быстренько закончить эту ужасную катастрофу. Меня же стошнило на пол — это вполне ясный намек. Вспомнив об этом, я закрыла лицо руками и застонала. Его полный отвращения взгляд теперь будет сниться мне всю жизнь.
Родители убьют меня, если узнают. У меня были планы, расставлены приоритеты. Я училась на архитектора, чтобы быть как отец. Брак сейчас (не важно даже с кем) не входил в мои планы. Может быть, лет через десять-пятнадцать. Но выйти замуж в двадцать один? Черт возьми, нет. Много лет я даже на второе свидание не ходила, а теперь у меня на пальце кольцо. Бред какой-то. Я обречена. Не могу же я просто скрыть эту сумасшедшую свадебную авантюру?
Или могу?
Только если родители ничего не узнают. Никогда. За эти годы у меня вошло в привычку не рассказывать им о том, что может показаться неприятным, ненужным или просто глупым. Замужество подпадало во все три категории.
На самом деле, может быть, вообще никому не нужно знать. Если я не скажу, как они узнают? Не узнают. Решение оказалось поразительным в своей простоте!
— Да!
От радости я взвизгнула и ударила кулаком по воздуху, зацепив насадку для душа. Вода брызнула во все стороны, попала мне в глаза, так что я ничего не могла видеть. Ну и ладно, зато я все придумала!
Никому не скажу. Унесу эту тайну с собой в могилу. Никто никогда не узнает об этой пьяной идиотской выходке.
Я с облегчением улыбнулась, паническая атака отступила, я снова могла свободно дышать. О, слава богу. Все будет хорошо. У меня есть новый план, чтобы вернуться к старому. Гениально! Вот бы набраться храбрости, пойти, посмотреть ему прямо в глаза и все сказать. Двадцатиоднолетние девушки с грандиозными жизненными планами не выходят замуж за незнакомцев в Вегасе, даже за очень красивых незнакомцев. Все получится. Он поймет. Скорее всего, он прямо сейчас сидит там и сам думает, как бы быстрее избавиться от меня.
На моей руке все еще мерцал бриллиант. Не могу заставить себя его снять. Как будто все рождественские украшения света на моем пальце… такое большое, яркое и сверкающее. Хотя, если подумать, мой временный муж совсем не выглядит как богач. Куртка и джинсы сильно поношены. Человек-загадка.
Подождите-ка… Что, если он занимается чем-то незаконным? Может быть, я вышла замуж за преступника. Паника вернулась с удвоенной силой. Желудок скрутило, в голове запульсировало. Я ничего не знаю о человеке в соседней комнате. Абсолютно ни черта. Я вытолкала его за дверь ванной, даже не спросив имени.
Стук в дверь — я подскочила.
— Эвелин? — позвал он.
Вот и доказательство, что по крайней мере он знает мое имя.
— Секундочку.
Я выключила воду и завернулась в полотенце. Такое маленькое, его едва хватило, чтобы прикрыть все мои округлости. Но на платье меня вырвало, ни за что его снова не надену.
