— Ты спрашиваешь, планирую ли я тебе изменять?
— Я спрашиваю, как мы вписываемся в жизнь друг друга.
— Ага, — он зажал губы между большим и указательным пальцами. — Ну, думаю, для начала было бы неплохо не трахаться с другими. Пусть у нас будет такое правило, хорошо? Что касается группы и прочего, думаю, будем решать проблемы по мере их поступления.
— Согласовано.
Не говоря ни слова, он отошел от меня и направился к лестнице.
— Мэл?
— Что?
— Закрой там дверь и запри ее, — крикнул Дэвид. — Не вздумай приходить сюда ни при каких обстоятельствах. Пока я сам тебя не позову. Понял?
Последовала пауза, затем Мэл крикнул в ответ:
— А если начнется пожар?
— Гори.
— Да пошел ты.
Дверь внизу захлопнулась.
— На замок!
Что там ответил Мэл, было уже не слышно, но в голосе явно были раздраженные нотки. Эти двое больше похожи на братьев, чем Дэвид и его биологический брат. Джимми просто урод, и он одна из причин, из-за которых я ни за что не хочу возвращаться в Лос-Анджелес. К сожалению, нельзя скрываться в Монтерее всю жизнь. Учеба, группа, семья, друзья, бла-бла-бла.
Дэвид взял свою футболку сзади за ворот и стянул ее через голову.
— Правило номер два: если я снимаю свою футболку, то ты должна снять свою. Правило снятия рубашки теперь применяется к такого рода разговорам. А сейчас нам как раз нужно поговорить о таких вещах. Но почему бы не сделать этот разговор легче.
— Так будет легче?
Весьма сомнительно. Его гладкая, горячая кожа только и ждет моего прикосновения, и мои пальцы тоже очень этого хотят. Видеть перед собой его кубики пресса — это настоящая проверка на прочность, тяжело не раскрыть рот. Передо мной этот красивый покрытый татуировками торс — и я поняла, что мой мозг совершенно не может ясно мыслить, не стоит даже пытаться. Боже милостивый, у этого человека была какая-то власть надо мной. Но погодите, мы же женаты. Морально я была обязана глазеть на своего мужа. Было бы неестественно и неправильно поступать иначе.
— Снимай давай, — сказал он, указывая подбородком на мою одежду.
На лестнице было тихо и спокойно. Никаких признаков жизни.
— Он сюда не поднимется. Обещаю. — Дэвид взял низ моей футболки и осторожно стянул ее через голову, освободив хвостик, когда тот зацепился.
Потом он потянулся к моему лифчику, но я прижала руки к груди, удерживая его на месте.
— Почему бы мне не оставить лифчик, на всякий случай…
— Это против правил. Ты же не хочешь опять нарушать правила? Ты же не такая.
— Дэвид.
— Эвелин, — лямки моего бюстгальтера ослабли, потому что он расстегнул застежку. — Мне нужно увидеть твою обнаженную грудь, детка. Ты даже не представляешь, как сильно я ее люблю. Давай снимем это.
— А почему это ты устанавливаешь все правила?
— Я установил только одно. О нет, два. Еще правило: не жульничать.
Он потянул за мой бюстгальтер, и я позволила ему его снять. Но никак не могла убрать руки.
— Давай, придумай сама какие-нибудь правила, — сказал он, проводя пальцами по моим рукам, отчего каждый волосок на них встал дыбом.
— Ты просто раздеванием пытаешься отвлечь меня от разговора?
— Совершенно нет. Давай, установи правило.
Мои руки оставались под подбородком, прикрывая все самое ценное, на всякий случай.
— Никакой лжи. Только правда обо всем.
— Принято.
Я кивнула с облегчением. Мы сможем разобраться с нашими отношениями. Я понимала это головой и чувствовала сердцем. У нас все будет хорошо.
— Я доверяю тебе.
Он остановился, его взгляд замер.
— Спасибо. Это очень важно.
Я подождала, но он больше ничего не сказал.
— А ты мне доверяешь? — Мой вопрос повис в тишине. В ту же минуту, когда эти слова слетели с моих губ, я захотела их вернуть. Если мне надо требовать его доверия и поддержки, то к чему все это? Еще хуже, это разрушило что-то. Я почувствовала, как внезапно между нами образовалась пропасть. Как же так, именно сейчас я нашла время проявить нетерпение! Жаль, что сейчас не зима, тогда я бы могла спрятать голову в сугроб.
Его взгляд блуждал где-то за моим плечом. Ответ на мой вопрос был там. Честность уже показала, кто здесь главный. И что теперь? Мне вдруг стало холодно, и нет, не потому что я была без футболки. Хотя теперь сильно захотелось надеть ее обратно…
— Мы дойдем до этого, Эв. Просто… дай мне время.
Он стал каким-то подавленным. Сжал губы так, что они побелели.
Затем он посмотрел мне в глаза. Что бы он ни увидел, это не помогло.
— Дерьмо.
— Все в порядке, правда, — сказала я, желая, чтобы это было правдой.
— Точно?
— Да… да. У нас все будет хорошо.
Вместо ответа он меня поцеловал.
Ничто не работает лучше, чем отвлечение внимания в нужный момент. Мне снова стало тепло. Мои ладони легли поверх его, и моя боль, и его печаль отошли на второй план. Наши пальцы сплелись, и я переместила наши объединенные руки на свою грудь. Мы оба застонали. Умопомрачительный жар его ладоней прогнал холод, который возник внутри от чувства разочарования. Нас тянуло друг к другу, и это всегда побеждало. Я должна верить, что за этим последует больше чувств. Плечами я подалась вперед, сильнее прижимаясь к его рукам, как будто он был центром притяжения. Но также мне хотелось его губ. Блин, как же хотелось проникнуть в него и прочитать его мысли. Я хотела знать все. Каждый его темный уголок. Каждую мимолетную мысль.
Наши губы снова встретились, и он застонал, лаская руками мою грудь. Его язык скользнул мне в рот, и так быстро и легко во мне появилось влечение к нему. Я хотела его. Все внутри меня сжалось, и я крепко обхватила его ногами. Пусть хоть попробует сейчас сбежать. Готова зубами и ногтями удерживать его на месте. Большими пальцами он поглаживал мои соски, поддразнивая. Мои ладони скользнули вверх по его рукам, крепко обхватили плечи. Горячие поцелуи прошлись по моему лицу, подбородку, шее сбоку. Теперь мне уже стало все равно, что я наполовину раздета, даже если бы школьный оркестр маршировал по комнате, я бы и глазом не моргнула. Пусть хоть жезлами тут своими крутят. Сейчас только мы имели значение.
Неудивительно, что люди относились к сексу так серьезно или, наоборот, совершенно несерьезно. Секс затуманивает разум и полностью овладевает твоим телом. Все равно, что потеряться и быть найденным одновременно. Это, честно говоря, немного пугает.
— У нас все будет в порядке, — сказал он, зубами играя с мочкой моего уха. Я почувствовала его эрекцию. Боже, благослови того, кто додумался сделать ширинку в джинсах. У меня перед глазами заплясали огни. А ему так же хорошо со мной? Я хотела, чтобы все было как можно лучше, и я хотела, чтобы он понимал, что у нас все хорошо.
