Чертовски медленно мой пульс более-менее вернулся в норму. Я через плечо оглянулась на Мэла. Сначала я не могла понять, куда он смотрит. Его внимание было приковано к пожилой паре в другом конце комнаты, возможно, родителям Эв или Дэвида? Он выглядел несчастным. В его глазах снова появилась отстраненность, между бровями залегла складка. Потом он заметил, что я за ним наблюдаю. Нахмурился и снова уставился перед собой.
– Можешь поверить, что Дэви подарил ей еще одно кольцо через три месяца? – прошептал мне на ухо Мэл. – Черт возьми, она же веревки из него вьет. Это просто смешно.
– Они влюблены. Я считаю, это мило.
– С такой скоростью, с какой он дарит ей бриллианты, к Рождеству у нее будет диадема.
Одно дело – когда я язвлю в святой неприкосновенности собственной черепушки. Но мне было неприятно слышать, что Мэл так настроен против идеи любви, супружества или чего-то еще, что его отталкивает.
– Что? – спросил он, увидев мое помрачневшее лицо.
– Не могу понять, в твоих словах звучит ревность, горечь или что-то еще.
– Я пошутил, – сказал он, но в его глазах была боль. – Диадемы – это забавно. Это всем известно.
– Верно.
Мэл только моргнул. Губы, эти великолепные порочные губы, не шевельнулись.
Еще один взрыв аплодисментов раскатился по залу, и на удивление краткая церемония завершилась. Впрочем, они уже были женаты, не было смысла с этим затягивать. Или, может быть, это только мне она показалась краткой. Они поцеловались, и комната озарилась фотовспышками. Люди столпились, желая их поздравить.
Счастливые, счастливые моменты. Какое радостное событие.
– Через минуту вернусь, – сказала я, вырываясь из объятий Мэла.
Мне нужен был воздух, пространство и тому подобное дерьмо. Нужно было собраться с мыслями. Моя чрезмерная реакция на его поцелуй сильно выбила меня из колеи. На балконе было прохладнее и спокойнее. Я знала, что было бы странно, если бы Мэл не стал подлизываться ко мне на мероприятиях. Я ожидала чувств, ощущений. Нервозность, неловкость, даже легкое возбуждение я смогла бы понять, но то, что у меня снесет крышу, затопит похотью и весь мир исчезнет? Этого я никак не ждала. Он прав, очень вероятно, что за углом маячит Роковое Влечение.
– Что стряслось? – спросил он, подходя ко мне сзади.
– Ничего. Все в порядке.
– Чушь собачья.
– Если я говорю, что все в порядке, значит, все в порядке, – процедила я сквозь зубы.
– Ты ведешь себя странно. – Он подошел ко мне, гипнотизируя взглядом, от чего у меня стали путаться мысли. – Это был потрясающий поцелуй, – сказал он.
– Неплохой, – солгала я, одарив его безмятежной улыбкой.
– Неплохой? – Одна из его бровей взлетела вверх. – И все?
Я пожала плечами.
– Энн, ты чуть не сорвала с меня одежду. Я думаю, это было лучше, чем неплохо.
– О, извини. Я перестаралась? Я подумала, что, судя по тому, как ты на меня накинулся, мы как раз стремимся переборщить.
Он замер.
– Накинулся?
– Ну, на то было похоже.
– Сейчас?
Еще одно пожатие плечами.
– Признай, языка было многовато.
Он подошел ближе, вторгаясь в мое личное пространство. Вот бы у меня были каблуки повыше. Это была не та ситуация, в которой я хочу, чтобы на меня смотрели свысока. Я сжимала и разжимала пальцы за спиной, чертовски волнуясь, но стараясь не показывать этого. Это не я. Я не позволяю мужчинам портить мою жизнь. Я просто живу, занимаюсь делами, покупаю футболку и снашиваю ее до дыр.
– Когда мы заключали соглашение, я предупреждал, что язык будет, – сказал он.
Боже, помоги мне, пусть будет язык. Много-много языка. Я до сих пор чувствовала, как он возбуждающе скользит по телу. Воображаемый язык. У Малкольма Эриксона были все шансы свести меня с ума. Его нужно остановить. Но лучшее, что я могла сделать прямо сейчас, – это увести этот разговор подальше от оральной темы.
– Да, о нашем соглашении… почему ты сказал, что тебе нужна мнимая девушка?
– Мы уже говорили об этом.
– Ты ничего мне не сказал.
– Я сказал ровно столько, сколько собирался. – Он помолчал, сердито глядя на меня сверху вниз. – Почему ты пытаешься свалить все на меня? Что случилось, Энн, ты что, чувствуешь себя беззащитной из-за одного маленького поцелуя?
– Нет. Конечно, нет. – Я скрестила руки на груди. – Но мы договорились не вмешивать в это секс. Как правило, людям, не занимающимся сексом, нет нужды говорить о языках.
– Я так не думаю.
– Ты действительно хочешь продолжить говорить на эту тему? Правда?
– Ты даже не представляешь, как сильно, тыковка.
– Отлично. Давай обсудим.
Может быть, стоит просто выпрыгнуть с балкона. Тут не должно быть слишком высоко. Если отбросить законы физики, я сумею спрыгнуть. Никогда не знаешь наверняка.
– Ты обещал засунуть свой язык мне в ухо, Малкольм, а не наполовину в горло.
– Я не засовывал его тебе в горло наполовину. – Его глаза сузились. – Раньше никто не жаловался на то, как я целуюсь.
Я ничего не сказала.
– Чушь собачья. Тебе же понравилось. Я знаю, что понравилось.
– Это было достаточно мило.
– Достаточно мило? – переспросил Мэл. Сухожилия на его шее напряглись, как будто из него собирался вырваться Халк
[15]. – Ты только что назвала мой поцелуй «достаточно милым»?
– Мы просто притворяемся, Мэл. Не забыл? Почему бы тебе не успокоиться? – Я отступила назад, одарив его спокойной улыбкой.
Он шагнул вперед, зеленые глаза ярко вспыхнули.
– Этот поцелуй был не просто чертовым «достаточно милым».
– Тебе не кажется, что ты немного преувеличиваешь? – я попыталась перевести все в шутку.
Он не успокоился.
– Нет.
– Я думаю, мы с тобой слегка не совпадаем. Что, я думаю, довольно удачно, учитывая сложившуюся ситуацию, не так ли? Это все упрощает, именно так, как ты хотел, верно?
– Неверно.
– Осторожнее. Я думаю, это все твой эгоизм. Не каждая девушка должна падать к твоим ногам.
– Ты должна.
– Ха. Нет, Мэл, я не хочу.
– Хочешь.
– Нет.
