– Не находишь, что в этом есть что-то неправильное? – сказал Мэл, хмуро глядя на стену, как будто она оскорбляла его лично. – Я – барабанщик «Стейдж Дайв». Мне не дают уснуть люди, которые занимаются диким сексом. Это я должен не давать им уснуть. Должен не давать уснуть целым гребаным кварталам.
– Черт возьми, детка. Как же ты в этом хороша! – прорычал за стеной Нейт.
– Слышала? – спросил Мэл.
– Ага.
– Так. С меня хватит. – Мэл поднялся на ноги, выпрямившись на кровати. Между ним и потолком осталось не более фута. – Он издевается. Он бросает мне вызов.
– Ты так считаешь?
– Ублюдок.
– А я всегда считала, что Нейт такой хороший парень.
Он протянул мне руку.
– Давай, Энн. Мы должны защитить нашу мнимую сексуальную жизнь.
– Черт. – Я приняла руку, позволяя ему поднять меня на ноги. – Не дай мне упасть. И не ударься головой.
– Я не собираюсь биться головой. Может, перестанешь быть такой взрослой хоть на минуту? Расслабься, развлекись немного.
– Сильнее, Нейт! – донеслось из соседней комнаты.
Мэл громко откашлялся.
– Энн!
– Мэл.
– Громче, – прошипел он, и мы начали подпрыгивать. Деревянная рама кровати угрожающе заскрипела. Таких звуков она не издавала уже очень давно, если вообще когда-либо издавала. Если бы только это было связано с тем, что мы лежим и обнажены. Это было бы так здорово.
– Мэл!
– Энн, ты – прелесть, – сообщил Мэл соседям. – Ты мне действительно очень нравишься.
– Серьезно? Это твой вариант грязных разговорчиков?
– Тогда давай послушаем, как ты говоришь непристойности. Давай.
Я закрыла рот. И не собиралась его открывать.
– Трусишка. – Мэл повернулся лицом к стене, которая отделяла нас от Нейта и Лорен. – Ты чертовски вкусная.
– Это в каком месте? – спросила я, затаив дыхание, мышцы бедер напряглись. Этому мужчине повезло, что я просто не атаковала его своей вагиной. – Какая я на вкус?
– Ну, например, мед, сливки и… я не знаю, хлеб?
Я сморщила нос.
– Хлеб?
– Да. Сексуальный хлеб, который я могу есть постоянно, потому что он такой вкусный, цельнозерновой.
От следующего приступа хихиканья у меня свело мышцы живота, но я продолжала подпрыгивать. Это было так странно – смеяться, прыгать и возбуждаться одновременно. В детстве у каких-то моих с Лиззи приятелей был батут. Однако никогда еще это не было так весело.
И тут Мэл подпрыгнул особенно высоко и ударился головой о потолок.
Он упал на столь желанную для меня задницу, потирая макушку.
– Черт. Ой.
– Ты в порядке?
Кровать внезапно рухнула, один конец деревянной рамы с грохотом упал на пол. Шум получился очень впечатляющим. Как и внезапная тишина у соседей. Я споткнулась, поскользнулась и приземлилась ему на колени. К счастью, его рука обхватила меня, не дав подпрыгнуть дальше. Мы сидели, практически прижавшись друг к другу, одна моя нога была перекинута через его ноги.
– Мы сломали мою кровать, – сказала я, констатируя очевидное.
– В битве нужно идти на жертвы, тыковка.
– Как твоя голова? Нужен пакет со льдом?
Я убрала с его лица спутанные светлые волосы. Может быть, ему нужно сексуальное исцеление. Я была к этому готова. Это предложение буквально вертелось у меня прямо на кончике языка. Отличная пьяная бравада.
– Все в порядке.
Он очень медленно улыбнулся.
Кто-то постучал в стену со стороны Нейта и Лорен.
– Вы там целы?
– Целы, – крикнула я в ответ. – Спасибо. Продолжайте.
До меня донесся едва сдерживаемый смех. Жар бросился в лицо. Оно сделалось горячим, как пламя. На нем, наверное, можно было приготовить стейк. Черт, это все слышали. И я действительно имею в виду всех. Нам этого никогда не забудут.
– Да они над нами издеваются, – сказала я.
– Чушь. Мы только что трахались так сильно, что сломали твою кровать. Они просто хотели бы оказаться на нашем месте. Мы восстановили естественный сексуальный статус.
Мы оба рассмеялись. Все это было так нелепо.
Но потом смех как-то сошел на нет, и мы так и остались сидеть, уставившись друг на друга. Лицо Мэла закрывала тень. Невозможно было понять его выражение. Но твердеющий член у моего бедра дал о себе знать. Чего бы я только не отдала, чтобы узнать, о чем думает этот парень. Все мое сознание переместилось в область между ног, и, черт возьми, это было приятно. Я хотела, чтобы он что-нибудь сделал, потому что не была уверена, что у меня самой хватит смелости. Он реагировал на меня, но почему? Член может реагировать по-разному. Совершать загадочные вещи, например, вставать без причины. Секс определенно не был частью нашего соглашения. Мэл обозначил это довольно конкретно. И все же все эти поцелуи и поддразнивания сегодня вечером…
Я никогда в жизни не была настолько сбита с толку. Смущена и возбуждена.
За стеной снова послышался шум: соседи последовали моему совету и действительно продолжили.
– Я почти уверена, что они вообще не думают о нас, – сказала я.
– Просто из интереса, насколько ты пьяна?
– Комната немного кружится перед глазами. А что?
– Ничего. Давай двигаться, – сказал он гортанным голосом. Осторожно снял меня с себя и выбрался из обломков старой кровати. Мы встали, коллективно игнорируя выпуклость у него в штанах. Никакой неловкости. Хотя как сказать; влажную промежность скрыть куда легче.
– Пойдем посмотрим фильм, – предложил он. – В ближайшее время заснуть ни мне, ни тебе не удастся.
– Хорошая идея, – солгала я, позволяя ему помочь мне выбраться из-под обломков. – Бедная кровать. Но это было весело.
– Да, верно. Не так весело, как трахаться по-настоящему, но все же неплохо.
Мое любопытство взяло верх. То ли у меня не было хороших манер, и я действительно все еще была пьяна.
– Кстати говоря, что случилось с твоими случайными связями? Я думала, ты пойдешь навестить какую-нибудь подругу после того, как мы вернулись с вечеринки.
– Не-а.
– Не-а?
У него почти стоит, и при этом он говорит мне «не-а»?
– С подготовкой к этому туру и серьезными фальшивыми отношениями у меня нет времени.
– Звучит правдиво.
Но я ему абсолютно не поверила.
Вместо этого мой одурманенный алкоголем разум совершал гигантские логические прыжки. Практически для этого нет никаких причин. Что, если отсутствие либидо каким-то образом связано с тем, что ему понадобилась мнимая девушка? Может, у него была таинственная настоящая девушка, скрытая где-то в Лос-Анджелесе, а я ему нужна исключительно для того, чтобы сбивать публику со следа. На самом деле нет. Такая теория причиняла боль. Но, возможно, все дело было в пари, которое он заключил с Беном. Он загнал себя в этот нелепый угол своими безумными шутками, и теперь, если он попытается отступить, будет уязвлена его гордость. И эта теория ранила еще больше. Однако ни один из этих вариантов не объяснял его приступы грусти. Я позволила ему отвести меня в гостиную, мои голова и сердце пребывали в не очень трезвом раздрае.
