– День благодарения? – переспросила Лиззи, как будто никогда не слышала об этом событии. – Мы подумаем об этом… конечно.
Это ад.
– Я не думаю, что смогу выкроить время на работе, мам, – сказала я. – Прости.
Мама издала печальный тихий звук, и сердце, которое я давным-давно ожесточила по отношению к ней, остановилось. Я ощутила укол вины, но не настолько сильный, чтобы заставить меня вернуться. Его даже близко было недостаточно. У меня теперь своя жизнь.
– Но, Энн, ты никогда не берешь отгулы, – сказала она. – Вряд ли это для тебя хорошо.
– Рис зависит от меня, мама.
– Конечно, ты имеешь право на небольшой отпуск. Ты уверена, что он не использует тебя в своих интересах?
Я просто уставилась на телефон.
– Блин, мам, – сказала Лиззи. – У меня сотовый вот-вот разрядится. Извини.
– Вечно ты забываешь его зарядить.
– Знаю. Послушай, мы любим тебя. Рады были с тобой пообщаться. Поговорим снова через недельку.
– Хорошо, девочки. Берегите себя.
– Пока, – крикнула Лиззи, продолжая шоу.
Я произнесла это слово одними губами. Честно говоря, это было большее, на что я была способна. Слава богу, мы продержались еще неделю.
Лиззи закончила разговор, несколько лихорадочно поглаживая мою спину. Как будто я нуждалась в заботе. Я – та, которая усадила ее и объяснила, что такое месячные. О, и секс тоже. Я проверяла ее домашние задания, контролировала, чтобы она выполняла их вовремя. Я могу держать себя в руках. Просто я еще не совсем отошла от проблемы, которая была у меня с мамой. Я все еще пыталась это сделать.
– Мы не поедем домой, – сказала она.
– Ни за что. – Я поднялась на ноги, разгладила серое платье-свитер и поправила колготки. Открыла дверь спальни. Мэл сидел на спинке кресла, уставившись в телевизор.
– Эй, вы готовы? – спросил он.
– Да. Все сделано.
Он склонил голову набок.
– Что случилось, тыковка?
Я выдавила улыбку и подошла к нему. Он хотел, чтобы я улыбнулась. Это не было полной ложью. Однако беспокойство в его глазах не исчезло.
Но моей матери не удастся разрушить наши отношения.
Я наклонилась над ним, положив руки на спинку стула, чтобы стать ближе.
– Эй.
– Эй, – отозвался он, схватив меня за плечи. Несмотря на то, что я не хотела, чтобы ко мне прикасались, что-то во мне расслабилось от этого прикосновения. От его близости.
– Поцелуй меня.
– Прямо сейчас? Тогда тебе повезло. Для тебя у меня есть бесконечный запас поцелуев.
Боже, он был таким милым.
Я прижалась губами к его губам, слегка поцеловав его для начала. Его рука зарылась в мои волосы, поддерживая голову. Затем его язык скользнул в мой рот. Меня наполнило теплое, сияющее счастье. Этот мужчина обладал магией. По крайней мере, у него волшебный язык. И в самом деле, разве не в этом смысл жизни? Нет, ладно. Не пытайтесь найти в этом логику.
– Мм.
Я нашла свое место под солнцем.
– Хорошая попытка, – сказал он, потирая губы. – Хотя тебе, наверное, не помешало бы немного попрактиковаться.
– Ха-ха.
– У тебя плохие новости? – спросил он.
– Нет. Просто мама только что вынесла мне мозг. – Вот, пусть запишут, я официально поделилась тем, что меня беспокоит.
– Да?
– Да. Пойдем завтракать. Не хочу, чтобы ты опоздал на репетицию.
Его не так-то легко было отвлечь.
– Не грусти, Энн. Блин, я терпеть не могу, когда ты грустишь.
– С тобой мне легче.
– Цыпа, конечно, легче. Ты видела, что я только что творил? – Он ухмыльнулся, и я рассмеялась. – Так-то лучше. Давай, пошли. Иначе, если мы продолжим целоваться, мы не пойдем никуда, кроме как в постель.
Глава четырнадцатая
Мы опоздали на репетицию группы на десять минут, и виной тому были яйца бенедикт. Мэл сидел за столом спиной к залу, на голове у него была бейсбольная кепка. Только официантка все равно его узнала и тихонько попросила автограф. Он дал ей большие чаевые. Когда мы уходили, я была почти уверена, что видела сияющую в ее глазах любовь. Лиззи со своими чувствами тоже недалеко ушла. Конечно, черт возьми, он изо всех сил старался завоевать ее расположение, расспрашивая о ее учебе и жизни в целом. Он искренне проявлял интерес, сидел прямо, внимательно слушая ее ответы. Еще ее очень впечатлил его здоровенный черный джип, оснащенный всеми известными человечеству аксессуарами.
Но если отбросить модные внедорожники, Мэл Эриксон был парнем, которым можно гордиться. Мое сердце и гормоны воспринимали его очень серьезно. В глубине вся настороженность улетучилась. Он покорил меня, и если считать руку на моем колене во время завтрака определенным индикатором, он это знал. Как ни странно, у меня не было причин для беспокойства.
К черту переживания из-за мамы. Когда Мэл мне улыбался, все это не имело значения.
«Стейдж Дайв» репетировали в старом здании на берегу реки. Едва мы вошли в огромное помещение, Мэл переключился в деловой режим. Разница оказалась потрясающей. Он быстро поцеловал меня в щеку и продолжил путь туда, где ждали парни. В конце зала была возведена сцена. На полу разбросаны усилители и оборудование, во всех направлениях змеились кабели. Вокруг суетилась пара роуди
[17], или звукооператоров, или кем они там были.
Мэл размял пальцы и покрутил запястьями, разогревая мышцы. Затем он снял толстовку и уселся за блестящую ударную установку, вертя в руке палочку. Мужчина полностью сосредоточился и явно пребывал в своей стихии. Дэвид и Бен возились со своими инструментами, настраивались и перебирали струны. Интересно, что Джимми отжимался. Долго. Затем он поднялся на ноги и жестом велел парням собраться вокруг барабанной установки Мэла.
Мы с Лиззи присоединились к Эв и Лине, сидевшим на каких-то ящиках для хранения аппаратуры в задней части зала.
– Привет, подруги-поклонницы и прихлебатели «Стейдж Дайв». Как ваше воскресное утро? – поинтересовалась Эв. Она сидела, подложив ладони под бедра и болтая в воздухе ногами.
– Хорошо. – Я улыбнулась ей и Лине в ответ на приветствие. – Как вы себя чувствуете, миссис Феррис?
– Я чувствую себя очень, очень замужем, спасибо, что спросила. Как дела у вас с Мэлом?
– А, хорошо. Все хорошо.
Все было хорошо. Я пристроилась на краю ящика.
