Да, мои маленькие нежные чувства оказались задеты по-настоящему. Слава богу, Мэл меня бросил. Еще немного времени вместе, и когда он уехал бы в турне, я была бы совершенно опустошена.
На мобильный до сих пор ничего не пришло. Я проверила дважды, просто чтобы удостовериться.
Он был прав насчет «Рокового влечения». Однако до сих пор я преследовала его только с помощью текстовых сообщений. Повезло, что он держал свой член в штанах. Одного его присутствия было достаточно, чтобы меня вдохновить. Мысль о том, что я могу его потерять, вызывала у меня желание разрыдаться и выплеснуть все накопившееся дерьмо (желательно ему на голову). Мной овладели гнев и грусть.
Сколько дней прошло с тех пор, как я встретила его? Немного.
– Твою ж мать, вот нелепо-то.
– Что ты сказала? – спросил Рис, бросая нервный взгляд на пару хипстеров, просматривающих книги в отделе домашнего ремонта.
Дерьмо.
– Ничего. Ничего. Извини.
Рис подошел к стойке. Несмотря ни на что, я продолжала стучать по клавиатуре компьютера, делая вид, что обрабатываю счета. Может быть, если я не буду обращать на него внимание, он уйдет. Еще пара дней, и я буду в порядке. Сегодня, однако, мне вроде как нужно немного пространства. Мне не хотелось слышать подробности о том, с кем мой босс трахался в выходные. Пожалуйста, поймите, в кои-то веки я не ревновала. Или ревновала вдвойне? Моя влюбленность в Риса таинственным (или не очень таинственным) образом испарилась. Лихорадка, вызванная Мэлом Эриксоном, оказалась очень сильнодействующей.
– Ты действительно расстроена из-за этого парня, верно? – спросил он таким тоном, словно эта концепция не поддавалась логике.
– Я действительно не хочу об этом говорить, Рис.
– Послушай. – Он вздохнул, положив руки на стойку. – Как насчет того, что я приглашу тебя сегодня куда-нибудь выпить? В Чайна-тауне открылся новый бар. Можем его оценить.
– Звучит здорово. Но как насчет другого вечера?
– У тебя есть планы?
– Вроде того.
Потому что мои планы заключались в том, чтобы сидеть в одиночестве и страдать, надев одну из футболок Мэла.
Рис потер подбородок ладонью и нахмурился.
– Энн, ну в самом деле, ты должна была знать, что это произойдет. Его зовут Малкольм Эриксон. Этот парень – живая легенда.
– Да, я знаю. – Мои плечи опустились. По стандартным меркам, мой рост составлял около двух футов. Я не могла бы почувствовать себя еще меньше.
– Такие парни, как он, не склонны к стабильным отношениям.
– Я… я понимаю. Я знаю.
– Э, ты великолепна. Это его потеря.
– Спасибо.
Фу. Жалость в глазах Риса… Лучше убейте. Теперь в планы на сегодняшний вечер добавилась бутылка текилы. Зажигаем дальше. Вот почему я никогда особо не беспокоилась насчет свиданий, вот он – момент истины. Пенисы исчезли, вернулась любовь к себе. Не то чтобы она вообще исчезала.
Мне нужно вернуть свою жизнь в колею. Мэл вел себя как придурок. Я не сделала ничего плохого. За исключением, конечно, того, что я понятия не имею, как справляться с трудной ситуацией.
– Думаю, нам следует вернуться к работе.
На самом деле я немногого добилась, но все же стоило приложить символические усилия, учитывая, что он мне платит и все такое.
Рис то скрещивал, то опускал руки, наблюдая за мной.
– Слушай, почему бы тебе не взять отгул на остаток дня? Я сам закрою.
– Правда?
– Да. – Он улыбнулся, на щеках появились ямочки. – Видит бог, я должен тебе несколько часов. Ты даже ни разу не брала больничный.
– Спасибо, Рис.
* * *
Моя большая старая ванна на лапах была лучшим местом во всем мире. С ней ничто не могло сравниться. Жизнь казалась намного лучше в ее теплых, мыльных водянистых пределах. Если мне придется переехать, больше всего я буду скучать именно по ней. Я пролежала там, отмокая, добрых полчаса. Честно говоря, у меня вообще не было планов из нее выбираться. Я была совершенно довольна тем, что бездельничала, пялилась на плитки на стене и ни о чем не думала.
Бушующие, огромные открытые моря, полные пустоты.
Вплоть до того момента, как входная дверь с грохотом распахнулась. Я резко выпрямилась, в жилах забурлил адреналин.
– Какого хрена?
– Энн? – закричал Мэл.
Дверь ванной тоже с грохотом распахнулась. Я схватила белое полотенце, свисающее с поручня над головой, и прижала его к груди. Ткань тут же начала впитывать воду.
– Энн.
Мэл протопал внутрь, наэлектризованный яростью, от которой у него встали дыбом волосы и потемнели глаза. Дверь ванной захлопнулась у него за спиной.
– Мэл?
– Что это? – прорычал он, тыча мобильником мне в лицо.
– Эм, твой телефон? Какого черта ты здесь делаешь?
– Я имею в виду гребаные сообщения, которые ты мне отправляла.
– Что? – Я ошеломленно уставилась на него. – Убирайся.
– Нет.
– Если хочешь обсудить мои сообщения, подожди, пока я вылезу из ванны и оденусь.
– Мы обсудим их сейчас.
Для этого разговора мне нужна была броня. От чертова полотенца вообще не было проку. Я скрестила руки на груди, замыкаясь в себе.
– Эти сообщения – мои попытки проявить дружелюбие после вчерашнего. А ты позволяешь себе вот так сюда врываться? Я больше не чувствую себя дружелюбной. Убирайся к черту, Мэл.
– Ты расстаешься со мной при помощи эсэмэсок.
Не вопрос, а утверждение, от которого я слегка пришла в ярость, хотя грохот дверей и крики, возможно, тоже сыграли свою роль.
Он что, сумасшедший? Нет, серьезно, сумасшедший?
– Это маленький засранец Рис тебя науськал?
– Нет, – отрезала я. – Рис не имеет к этому никакого отношения. И я действительно не могу расстаться с тобой, потому что помнишь ту часть, где мы никогда не были по-настоящему вместе? Где все это было фальшивкой?
– Фальшивкой, да? – Он присел на корточки рядом с ванной, вцепившись руками в край так сильно, что побелели костяшки пальцев.
– Убирайся.
– Я никуда не уйду, пока мы это не обсудим.
Остатки жалости к себе исчезли, сменившись откровенной яростью. Как он смеет?
– Если хочешь это обсудить, то, возможно, тебе стоит перестать вести себя как мудак. Врываться сюда и орать на меня, обвинять меня в каком-то дерьме… это не умно.
– Вот как? Почему бы тебе не сказать мне, что я должен делать, раз я не такой умный и все такое. – Он навис над краем ванны, его взгляд граничил с маниакальным. – Скажи мне, как я должен справиться с этим, Энн. Только покороче, ладно?
