Я попыталась сесть, вода заплескалась. Вряд ли он мог выбрать менее подходящее время и место. И как так вышло, что он превратился в жертву?
– Я не имела в виду… – начала было я, но, черт возьми, да пошел он. Хочет обидеться – пусть обижается на здоровье. Я откашлялась и попробовала снова: – Общая картина. Ты не вернулся домой… не вернулся сюда, в квартиру прошлой ночью. Я полагаю, ты был с Эйнсли. Твои друзья, вероятно, в курсе, не так ли? Так что наше прикрытие раскрыто.
– Я не был с Эйнсли, – выдавил он.
Повисла тишина.
– Не был?
– Нет, я играл на барабанах, пока не успокоился, а потом чуть выпил с ребятами. Дэви сказал дать тебе немного времени остыть. Я переночевал в гостиничном номере Бена.
– Хочешь совет? В следующий раз, когда речь пойдет о нас, попробуй поговорить со мной, а не с Дэви.
Он медленно выдохнул.
– Хорошо.
– Ты ночевал в номере Бена?
Эта версия реальности так сильно отличалась от той ненавистной версии, которую я прокручивала в мыслях. Поначалу она не укладывалась в голове.
– Да. – Взгляд темно-зеленых глаз блуждал по моему лицу. – Когда Эйнсли подошла ко мне после репетиции, я не подумал, как это будет выглядеть. Я вообще не думал, а потом неправильно отреагировал.
Он сделал паузу, но я не издала ни звука. Это было все, что я могла сделать, чтобы не разрыдаться от облегчения. Не то чтобы я была плаксой. Я бы списала это на ПМС, но это было далеко не мое время месяца.
– Я облажался и причинил тебе боль, – сказал он, сдуваясь. – Прости.
– О, нет, ты не причинил мне боли. – Я широко раскрыла глаза, пытаясь держать себя в руках. – Я имею в виду, было бы неплохо, если бы ты ответил на одно из моих сообщений, но… нет, мне не было больно.
Его брови поднялись, и на мгновение он умолк.
– Ты выглядела обиженной.
– Ну, на самом деле нет. Я была в порядке.
Он просто наблюдал за мной.
– Действительно.
Под глазами у него снова появились круги. Похоже, прошлой ночью Мэл спал не больше, чем я.
– Все хорошо, – сказала я, не веря в это, но надеясь, что он мне поверит. Между тем я все еще лежала с голой задницей в ванне, ужасно обнаженная. – А теперь, пожалуйста, не мог бы ты выйти?
Брови Мэла поползли вверх.
– Ты в порядке?
– Да. Дверь там.
– Я не обидел тебя?
– Не-е-е-ет.
– Хорошо, – сказал он в конце концов, отбивая большим пальцем ритм по краю ванны. – Значит, сделка еще в силе, и все в порядке?
– Думаю, да. Почему бы и нет?
Я одарила его своей самой лучшей широкой, храброй улыбкой, прижимая мокрое полотенце к груди и подтягивая колени, чтобы прикрыться снизу.
Он тяжело выдохнул через нос, откинулся на пятки. Вот и хорошо. Он принял это, и, слава богу, мы двинулись дальше.
– Все в порядке. Не беспокойся.
Он медленно покачал головой.
– Господи, Энн. Ты такая отъявленная лгунья, что я даже не знаю, что, черт возьми, тебе сейчас сказать.
– Что? – Мой визг отразился от кафельных стен и раскатился эхом.
– Ты слышала.
– Но…
Он крепко ухватил меня за затылок, и он прижался губами к моим губам. Все слова вылетели у меня из головы. Его язык, дразня, скользнул мне в рот. Рука обхватывала мою голову, удерживая меня над водой. Я отдалась этому требовательному прикосновению губ и царапанию щетины. Наклонила голову, приближаясь, еще глубже втягивая его в себя. Если я утону, оно того стоит.
В этом поцелуе не было никакой утонченности. Все затмил первобытный голод.
Я не понимала, что он начал забираться ко мне в ванну, пока через бортики не выплеснулась половина воды. Какие там брызги – мы устроили чертов водопад. Он влез прямо в джинсах, футболке и кроссовках, его ноги переплелись с моими. Одной рукой мужчина крепко обхватил меня за талию, прижимая к себе, другой оперся о край ванны. Кто-то должен был поддерживать нас на плаву, потому что я была слишком занята, залезая руками ему под футболку. Я могла бы целовать его несколько дней, но было важно раздеть его.
– Сними, – потребовала я, поднимая ткань.
– Подожди. – Он снова опустился на колени. С помощью одной его и двух моих рук мы избавились от этой тряпки.
Ощущение горячей кожи и твердой плоти было таким прекрасным. Мои пальцы не могли двигаться достаточно быстро. Я хотела изучить каждый его дюйм. Я снова нашла его губы своими, и – да! Я застонала, и он сжал меня сильнее. Мы были прижаты друг к другу, кожа к коже. Мои набухшие соски терлись о его грудь.
Черт возьми, да, терлись.
Трение было прекрасным, но мокрая джинсовая ткань – это отстой. Я просунула руку сзади под его пояс, хватаясь за тугую задницу. Он изогнулся, прижимаясь ко мне бедрами, втираясь в меня. Пожалуй, ванна была для этого недостаточно велика. Мы бы справились, но мой локоть ударился о бортик, кость прошила вибрация. Чертовски больно. Должно быть, он это заметил, потому что в следующее мгновение я поняла, что мы переворачиваемся. Еще больше воды выплеснулось на пол.
– Поднимись, – проворчал он.
– Хорошо.
Его руки скользили по моей коже, пытаясь удержать.
– Черт, ты скользкая.
Этот мужчина умел владеть своим телом. Я могла лишь держаться, запутавшись пальцами в его длинных волосах. Его губы скользнули по моей ключице, вверх по шее, заканчивая укусом в подбородок. Каждый дюйм моей кожи покрылся мурашками, живот напрягся. Большая рука обхватила и сжала мои ягодицы. В конце концов, мокрая джинсовая ткань не так уж плоха. Трение моей промежности о его вставший член вызывало довольно приятные ощущения. Не настолько приятные, как если бы он был обнажен, но все же.
– Ты слышала? – спросил он.
– Что? Нет.
Я слышала только, как колотится мое сердце. И вообще, кого это волнует? Сейчас не время прислушиваться. Сейчас – время чувствовать, и я чувствовала себя чертовски фантастически, сидя верхом на нем. К счастью, я знаю, как расставлять приоритеты. Я прижалась губами к его губам глубоким влажным поцелуем.
Он вырвался, отвернул голову.
– Подожди, – сказал он, и вскоре последовало: – Черт подери.
Издалека, издалека (кажется, из соседней комнаты) донесся голос.
– Малкольм? Дорогой?
Женский голос, сопровождаемый топотом нескольких пар ног. У нас появилась компания.
Что, черт возьми, происходит?
– Мама? – отозвался он, его лицо недоверчиво исказилось.
