– Возвращайся туда и на этот раз вымойся сама, – приказала Лорен. – Я подберу тебе какую-нибудь одежду.
– Подожди. – Я повернулся обратно к Эв. – Почему ты здесь? Почему ты не в турне?
Она поморщилась.
– Турне отменили. Отложили до следующего года. Это и к лучшему. Они говорят, что Лори осталась всего пара дней, так что все парни отправились в Кер-д'Ален.
О, боже. Бедный Мэл. У меня защемило в груди.
– Почему ты не с ними? – спросила я.
– Я лечу туда сегодня днем. – Она говорила медленно, осторожно. – Но я решила заехать к тебе. И спросить, не хочешь ли ты поехать со мной.
Я тупо уставилась на нее.
– Думаю, он был бы очень благодарен, если бы ты приехала, Энн. Знаю, что между вами все пошло наперекосяк. Но, думаю, сейчас ему действительно не помешала бы твоя поддержка. Да и Лори, наверное, хотела бы попрощаться.
– Я отвергла предложение руки и сердца ее сына, так что я очень в этом сомневаюсь.
Эв пожала плечами.
– Ее это расстроило, но… не думаю, что она злится именно на тебя.
– В любом случае это не имеет значения. Я не смогу поехать.
Я побрела в ванную, убрала щетку для унитаза и стянула резиновые перчатки. Эв, Лорен и Лиззи столпились в дверях, наблюдая за мной. Я тщательно намылила и вымыла руки.
– Послушайте, девочки, я ценю ваше участие, но не думаю, что оно мне нужно. Мне просто нужно было чем-то заняться, пока не настанет время вернуться на работу.
– Разумеется, – сказала Лиззи. – Поэтому ты выдраила потолок.
– Он был пыльный.
– Девочки, не отвлекайтесь, – цокнула языком Лорен. – Энн, ты должна поехать с Эв. Поговорить с ним.
Я вытерла руки полотенцем. Девушка в зеркале выглядела немного растрепанной: жидкие волосы, жирная кожа. Они попали в точку: бывал у меня видок и получше.
– Вам двоим было хорошо вместе, – сказала Эв. – Он слишком увлекся идеей свадьбы, но я думаю, что теперь он это понимает.
– Ох, не знаю. Не думаю, что существует много хороших способов смириться с тем, что кто-то отказывается выйти за тебя замуж, – рассмеялась я. – Не думаю, что из этого что-то получится. Спасибо за предложение, Эв. Но он не хочет, чтобы я была там.
Она покачала головой.
– Ты этого не знаешь…
– Нет, знаю. – Я подбоченилась. Это было не совсем правильно, поэтому я сменила позу и скрестила руки на груди. – Я написала ему на днях, спросила, могу ли я что-нибудь сделать. Что, если он хочет, я могу приехать, даже просто как друг. Он сказал «нет».
И да, односложный ответ Мэла из трех букв вывел меня из себя и причинил боль. Тот факт, что я купила себе новый телефон на свой день рождения, был в какой-то степени с этим связан. Как и след, который мне нужно закрасить на стене моей спальни. Оказывается, я умею метать лучше, чем я думала.
Эв, Лорен и Лиззи молча уставились на меня. Потрясающе. Я могла бы обойтись без того, чтобы снова выставлять напоказ всем и каждому свое разбитое сердце. Дерьмовая, глупая мысль.
– Серьезно, все равно спасибо, девочки. За все. Я собираюсь последовать вашему совету и принять душ.
– Это было смело – написать ему, – сказала Лиззи.
– Я должна была попытаться.
Лорен хмурилась, уставившись в пол.
– Нам нужно выпить. И поесть.
– Да, – вздохнула Лиззи.
Уголки моей улыбки начали подергиваться. Я могла с этим справиться.
– Звучит неплохо.
Эв мрачно кивнула. Затем она сделала паузу.
– Энн, будь умнее его. Если он что-то значит для тебя, если у тебя еще есть шанс… не сдавайся так просто.
Не было у меня никакого шанса. Я растерянно уставилась на нее, не зная, как реагировать и что делать. То же самое, черт возьми, я чувствовала с той ночи, когда Мэл меня бросил.
– Иди приведи себя в порядок. – Лиззи обняла меня сзади, обхватила руками и крепко прижала к себе. – Я организую какую-нибудь еду и напитки.
– О, я могу это сделать после того, как я…
– Энн, пожалуйста. Позволь мне для разнообразия позаботиться о тебе.
Я медленно кивнула, снова едва не расплакавшись.
– Ладно. Спасибо.
Лиззи положила подбородок мне на плечо, не отпуская.
– Ты удивительно сильная старшая сестра, и я люблю тебя. Но и тебе можно время от времени нуждаться в помощи. Тебе больше не нужно все исправлять самой, ты в курсе?
– В курсе. – Наверняка я этого не знала, но начинала чувствовать. И это оказалось тепло, чудесно и удивительно уместно. То, что я не одинока, что они все здесь, – это прекрасно. – Спасибо.
* * *
Мой день рождения не был похож на день рождения. Последние два были милыми: поход по магазинам с Лиззи и ужин с Рисом. Но в этом году? Что-то не очень. Больше всего он походил на возвращение к матери и приклеивание улыбки на лицо ради Лиззи. Испечь торт, съесть половину и потом мучиться тошнотой. Именно это я и сделала.
Три дня назад я вернулась на работу. «Вмешательство» возымело свое действие. Я больше не участвовала в безумных марафонах по уборке. Честно говоря, квартира не стала бы чище, даже если бы я снова этим озаботилась. Я больше не слышала вестей от Мэла и не ожидала, что услышу. Конец истории.
Это полосатое трикотажное платье определенно подходило для ужина с Рисом. Оно делало меня счастливой. Разбитое сердце можно прикрыть миллионом и одной вещью, включая торт и счастливые полосатые платья.
Гребаные рок-звезды с их гребаными нелепыми матримониальными требованиями и их гребаным невероятным запахом, лицом, телом, голосом, чувством юмора, умом, щедростью духа и всем остальным (не обязательно в таком порядке).
К черту их всех. Но особенно к черту Мэла.
Рис опоздал на пятнадцать минут. Я постукивала коричневыми сапогами по потертому деревянному полу, отбивая лихорадочный ритм. Нет необходимости упоминать, от кого я переняла эту привычку. Может быть, лучше подождать снаружи, на холодном ветру. Я поплелась вниз по лестнице и вышла за дверь, набирая текстовое сообщение Рису, чтобы убедиться, что он не заболел или что-нибудь еще в этом роде.
Он не заболел.
Я это поняла, потому что он катался с кем-то по небольшой лужайке перед домом. И это доставляло ему не столько радость, сколько боль. Сильную боль, если принимать во внимание стоны и хрюканье. В стороне валялся потрепанный букет роз. Какого черта?
– Рис?
Нет ответа.
Я моргнула, дважды проверяя зрение. Это и в самом деле…
– Мэл?
Да, перед домом на лужайке дрались Мэл и Рис. Кровь сочилась из пореза на лбу Мэла и на губе Риса. На щеке у Мэла красовалось темное пятно, а рубашка Риса была разорвана. Они продолжали бороться, нанося удары и издавая какие-то животные звуки.
