– Он без боя сдался, когда его во второй раз поймали, – пояснил Нюхач.
– А та девушка, – встряла Анавель. – Она была красива?
– Она же Ириса! – возмущённо воскликнул посыльный. – А Ирисы очень красивы.
– Опеши её, ну пожалуйста!
– Да что ты пристала! Опиши, опиши… Драку давай, драку! – потребовала Анафель.
– Драки не было, маленькая принцесса, – покачал головой Нюхач и мечтательно закрыл глаза. – Говорят она самая красивая из всех Ирис! Длинные пышные золотистые волосы, красивая золотисто-белая кожа, нежная как…
– Стоять, – перебила его мечтательные описания Анафель. – Когда это ты успел её кожу изучить?
– Так говорят, – невозмутимо ответил Нюхач. – Не хотите, не буду рассказывать.
– Нет, нет! Продолжай, пожалуйста, – попросила Анавель.
– Так вот, – продолжил посыльный. – Такая стройная, и изящная, что величественные королевы позавидовали бы её грации!
– Ах! – вырвалось у Анавель. Она уже завидовала этой девице, которая смогла охмурить одного из братьев тёмных.
– А глаза… мм… – тем временем разглагольствовал Нюанс – Словно само шоколадное древо жизни.. А принц Дион! Эх…
– Что принц Дион? – встрепенулась Анафель. – Перебил всех и вся?
– Нет, – замотал головой посыльный. – Он так нежно поглядывал на свою возлюбленную! Это надо было видеть! Их заставили прыгать… Но принц, принц которого все считали бессердечным! Перед смертью прокричал на всю долину, что его любовь вечна, ибо его любовь невозможно убить!
– Ах! – Анафель вдруг разревелась. – Зачем они так поступили с ними? – через слёзы проговорила она.
– Ой, да ладно, – фыркнула Анафель. – Враньё всё это.
– Враньё?! – Нюхач был оскорблён до глубины души. – Да я голову на отсеченье отдам за правдивость моих правдивых слов! Не будь тогда мне Нюхачом!
Анселю надоели эти байки для девчонок. Он встал, попрощался с сёстрами, те ещё докучали посыльному, хотя тому кажется, нравилось. Он шагал по коридорам в задумчивости. Лучшее место для выдумывания коварных планов и плетения паутин интриг, (хотя можно было бы раздобыть паука-интриг и тот сплёл такую паутину в два счёта) был, несомненно, его кабинет, прилагающий к спальной комнате, обставленного всеми оттенками золота и серебра. А кабинет… мечта всех кабинетчиков.
У него есть время. Время дабы обдумать детали плана, отшлифовать до полного блеска и начать воплощать его в жизнь. Он ещё покажет, на что способен.
Глава 7. Море мёртвых снов
Севиль.
Покамест Дион и Севиль пробирались к стойке, разношерстные отбросы снов молча проводили их немигающими взглядами. Сив от этих взглядов стало не по себе. Здесь было так много странных существ! И если присмотреться по внимательнее, то все они были смутно знакомы. Но как не пыталась Севиль понять того или иного существа, их лица или морды искажались, становясь слишком непонятными. Но девушка успела вспомнить некоторых из них. Здесь был и серый волк из красной шапочки, пил с королевой из Белоснежки, фиопиво. Севиль даже удивилась, что чудовище из красавицы и чудовище было здесь. Он же вроде не злодей. А здесь были одни злодеи. Кровожадные фейри, голодные вампиры, ведьма из страны Оз. Джек Потрошитель, как шепнул ей Дион только и умеет, что потрошить, снежный человек, всякие кровавые зомби, пили кровь с кубиками мяса, тролли и даже киборги. И в правду, разношерстные отбросы.
– Мне виски из кровяных сосудов, – попросил Дион бармена, бросив на стойку пару серебристых копеек лунообразной формы.
Барменом был капитан Крюк. Куда пропал Питер Пен или Смит, Сив, не знала и даже боялась об этом подумать.
– А тебе не рано? – шепнула она принцу.
Дион искоса поглядел на девчонку. Или она действительно полная дура, или так искусно притворяется.
– Рано ли мне пить виски из кровяных сосудов? Нет, – бросил он в ответ.
– А у вас нет, клубничного пирога? – спросила капитана Крюка Севиль.
Тот смерил её подозрительно-презрительным взглядом.
– Нет, – рявкнул так, что девушка подскочила на табурете.
А табуреты, на которых она с Дионом расселись, были высокими, она еле вскарабкалась туда.
– А клубничный десерт? – не унималась Севиль.
– Нет.
– А клубничный торт?
– Нет.
– А клубничное мороженное?
– Нет! – выходя из себя, зарычал Крюк. – У нас есть внутренности птеродактиля, запечённые в клубничном соке, хочешь? – и поставил на стойку виски из кровяных сосудов.
– Эм… нет спасибо, – пробормотала Сив.
Дион закатил глаза, взял в руки свой напиток. Что за дура, а? Багря, полная багря…
– Дай ей просто хлеб и воду. Если есть и сыр, – велел он бармену.
Капитан Крюк молча выполнил поручение и со стуком поставил на стойку чёрствый хлеб, стакан воды и заплесневелый сыр, не в очень чистой тарелке, да и выглядел не аппетитно. Севиль внутренне содрогнулась от отвращения. Но нравиться или нет, ей придётся, есть это. Она взяла кусок хлеба, от сыра всё же отказалась и принялась с жадностью его поедать. Дион посмотрел на неё, сморщив нос.
– Фто? – с набитым ртом спросила Севиль. – Я гофотна как фолк, фот.
Дион ничего не ответил и продолжил пить свой виски из кровяных сосудов. После того как они уселись за стойкой, в помещении опять стало шумно. Все болтали, гоготали и улюлюкали неизвестно почему. Но вдруг всё опять стихло. Не было слышно ни единого звука. Диону эта тишина не понравилась. Он развернулся и увидел перед собой, а точнее перед девчонкой рослого Мардуса, одного из плохих духов сна. Он имел длинные острые когти, с помощью которых оставлял на жертве глубокие порезы в виде узоров.
– Эй, цыпочка, – хриплым грубым голосом позвал он Севиль.
Та еле проглотила последний кусок хлеба, запила водой и повернулась. Удивлённо поглядела на своего нежданного кавалера.
Тот улыбнулся, точнее это был оскал, продемонстрировав острые зубки.
– Потанцевать не хочешь?
– Я… музыки же нет, – пикнула она.
– Есть, – невозмутимо ответил тот.
И действительно полилась весёлая музыка откуда-то с потолка. Некоторые повскакали со своих мест и стали танцевать.
– Если вы откажитесь, то я обижусь. Очень обижусь, – двусмысленно намекнул дух.
– Конечно. – Севиль сглотнула и спрыгнула со стула.
Поглядела на принца, тот невозмутимо пил свой виски. И сразу же Мардус схватил девушку за запястье, больно впившись когтями в плоть, и притянул к себе. Второй рукой обхватил её за талию и начал кружить в танце. Севиль было неприятно, очень неприятно, но она ничего не могла поделать. Мардус дышал на неё, находясь в непростительной близости. Из его рта веяло спиртным. Он всё норовил поцеловать её, и беззастенчиво лапал её юное тело своими огромными ручищами, впивался когтями в кожу, оставляя кровавые следы.
