– Как ваше имя? – будто не замечая извинений, спросила Аделина.
– Меня зовут Эйнар.
– Эйнар, если вы не против, давайте разговаривать на равных? Без обращения к титулам.
– Что ж, если так будет угодно… Аделина, с какой целью ты хочешь с нами поговорить? Я вижу что все, кто со мной пришел, хотят знать ответ на этот вопрос.
– Я не преследую какой-то одной цели. Просто подумала что мне – как королеве, необходимо знать волю народа, чтобы лучше править.
– Посмотри на эту женщину, – говорил старец, показывая на прихожан. – У неё погиб ребёнок от голода. У этого мужчины погибла вся семья от болезней. А эти дети остались совершенно одни, их родителей оклеветали и забили до смерти. Я могу долго перечислять этот список несправедливых смертей, но главное, что чувствуешь ты, когда его слышишь. Если готова поставить себя на наше место, то и нашу волю понять не составит труда, если же нет, то чтобы я не говорил, мои слова не найдут отклика в твоей душе.
– Ваши слова уже нашли отклик, но что мне делать? Как мне исправить эту несправедливость?
– Начни с колодцев, многие из них уже сгнили и стали рассадниками для болезней. Как только решишь эту проблему мы хотя бы перестанем бояться за самое важное, что у нас есть, за детей, которые прямо сейчас вынуждены пить гнилую воду. Что касается остального, решение остаётся за тобой, если ты действительно та, кем хочешь казаться, другие справедливые изменения не заставят себя долго ждать.
– А как же голод!? – прокричал кто-то из толпы. – А бесправие? Неужели к нам продолжат относиться как к зверям!? – всё больше нарастали крики. – Мы выживаем пока они тут набивают живот!!!
– Вот оно, истинное лицо всех жалких людей, которые как родились простолюдинами, так ими и останутся до самой смерти, – мысленно проговорил Теодор, глядя на вновь кричащую толпу. – Дай им хлеба они попросят зрелищ, дай им зрелищ они попросят золота, дай им золота они попросят богатства, и так до бесконечности, пока рано или поздно не получат отказ. Всё, что такие люди могут это ждать помощи, оправдываясь несправедливостью мира, а если этой помощи нет, то сложив руки, они будут винить власть, бога, судьбу, лишь бы не казаться жалкими в своих же глазах. Перед ними стоит маленькая восемнадцатилетняя девочка с красивой железкой на голове, а они этого даже не замечают, продолжая взваливать на её хрупкие плечи все свои проблемы.
– Вспомните, зачем мы пришли сюда, – громко начал старец, обернувшись к толпе. – Нас привело отчаянное желание быть услышанными… и разве этого не произошло? Разве не за это мы так отчаянно боролись? Слова нашей королевы вселили в меня надежду, о большем я даже и не мечтал. Ваше Величество, – встав на колено, вновь обратился Эйнар к королеве. – Вы хотели получить признание народа… я признаю вашу власть от своего имени и желаю вам долгого правления.
– Вы тоже заметили? – шепотом спросил стражник, обратившись к Теодору.
– Да, старик явно не так прост, его движения в точности повторяют присягу королевского стража, – так же тихо ответил Теодор. – А я-то гадал, откуда у простолюдина столько воспитания…
– Это точно… смотрите, как он искусно управляет стадом, теперь они тоже встают на колени.
– Я бы не назвал это управлением, скорее простолюдины в первый раз подумали головой.
После речи Эйнара, простолюдины один за другим вставали на колено, признавая Аделину королевой. Кто-то охотно склонил голову, а кому-то вначале потребовалось побороть свои сомнения, но так или иначе, вскоре все без исключения доверили свои надежды новой королеве. Этот груз ответственности королева почувствовала даже через ворота; вначале как слабую дрожь в теле, а затем и как понимание того, что жизнь королевы не может принадлежать только ей одной. С этим пониманием Аделина наконец нашла ответ на свой главный вопрос: она осознала, что быть королевой это не заботится о народе, быть королевой это жить ради народа и его процветания.
– Спасибо вам, пусть сейчас между знатью и простыми людьми много разногласий, вы всё равно поверили в меня. Я никогда этого не забуду, – тихо начала Аделина. – Теперь, благодаря вам, мне понятно как воспользоваться полученной властью. Я снова сделаю Веленгельм справедливым, сделаю так чтобы каждый его житель, независимо от титула, мог жить достойно. Дайте лишь немного времени и сами всё увидите, – твёрдо договорила королева, а затем обратилась к стражу. – Раздай каждому по буханке хлеба.
– Что? Где я возьму столько хлеба? – удивлённо проговорил стражник.
– Мне всё равно, хоть из-под земли достань. Если не можешь, то я пойду в тронный зал и возьму оттуда.
– Эй-ей, успокойся Аделина, – вмешался Теодор, а затем обратился к стражнику. – Отправь своих людей в погреб королевской кухни, пусть там возьмут.
– Хорошо, будет сделано, – без пререканий ответил стражник.
– Пойдём Аделина, они и без нас тут справятся, – торопливо проговорил Теодор и принялся уводить королеву, опасаясь, что она ещё чего-нибудь начудит. – В тронном зале нас наверняка уже заждались.
– Теодор, я и без вашей помощи могу идти, – резко выхватила она руку, а затем задумчиво зашагала вперёд.
– Да уж, чувствую, оберёмся мы от неё проблем… – проговорил в мыслях Теодор. – Если она продолжит так себя вести, то долго не протянет.
После ухода королевы народ понемногу начал «оживать»; одни принялись восхвалять королеву, другие обсуждать её речь, третьи и вовсе обвинять в лицемерии. В этой поднявшейся шумихе выделялся лишь Эйнар, который молча смотрел на уходящую королеву и думал о чём-то своём.
– Ты очень изменилась Аделина… – думал старец. – Раньше я знал эгоистичного ребёнка, а сейчас вижу настоящую королеву. В первый же день у тебя получилось сделать то, чего за десятки лет никому не удавалось – пошатнуть невидимую стену между простолюдинами и знатью. Те, кто побывал по обе стороны прекрасно знают, как она незаметно искажает реальность: простолюдины видят за стеной жестоких, высокомерных, детоубийц, а на другой стороне знать видит в простолюдинах лишь грязных, озлобленных, кричащих зверей, которые только и хотят кусок урвать побольше. Само собой неправы здесь все, рождая своей ненавистью только ещё больше ненависти в ответ, но так ли важно, кто это начал? По-моему, куда важнее кто разорвёт этот порочный круг, правильно ведь, Ваше Величество?
Севастьян, нейтральная гильдия охотников.
Несмотря на то, что Севастьян своими глазами видел, как настоятельница уехала из нейтральных земель, на этом его проблемы только начинались. Мало того, что у согильдийцев появилось много новых поводов для насмешек, так ещё глава гильдии попросил его зайти и отчитаться о произошедшем. Вроде бы ничего страшного, многие охотники лично отчитывается перед магистром. Правда если «многие» отчитываются о выполненной задаче, то Севастьян чаще всего объясняется, как попал в очередную передрягу. И ладно бы сделали хоть один выговор, но нет, вместо этого Агеон молча хлопал по плечу и с улыбкой отпускал, отчего молодой охотник злился ещё больше. Несмотря на его хорошие навыки, к нему относились не как к охотнику, а скорее как к ребёнку. Бывалые даже талисманом прозвали, ведь всегда, когда они возвращались с чёрного леса, около ворот их ждал Севастьян, чтобы перевязать раны или просто помочь дотащить снаряжение.
